Послесловие к мятежу.1991 2000. Книга 2

Другой пример из той же корзины с набором из криминала и властолюбия. Бывший главный московский контролер В.П.Миронов накануне парламентских выборов 1999 года вдруг вспомнил, что один из политических холуев Лужкова на прошлых вбыорах был его конкурентом и устроил массовую подделку подписных листов. Он утверждал, что нынешний начальник избирательного штаба по фамилии Боос в 1995 году подделал более 80 % подписей. Кроме того, В.П.Миронов обвинил в сговоре изготовителей фальшивых листов для голосования с судом и прокурором. В общем, обидели отставного демократа до такой степени, что не стерпел он, возопил после четырех лет душевных мук. Теперь требовал справедливости и надеялся на нее, внимая процессу политического изничтожения Лужкова и его команды по центральным телеканалам.

Мы уверены, что всех этих собчаков рано или поздно выведут на чистую воду, чтобы без всякого усилия даже самый простецкий житель нашей страны воочию убедился, что разговоры о борьбе за демократию и воровство друг без друга просто немыслимы. Если человека можно назвать “демократом”, то одновременно надо иметь в виду, что очень скоро можно будет назвать и “вором”.

* * *

И снова о демократическом единстве. Будучи уязвленным упреками со стороны своих хозяев, “московский комсомолец” П.Гусев ни с того ни с сего начал униженно извиняться перед министром обороны П.Грачевым, которого газета оскорбила заголовком “Вор должен сидеть в тюрьме, а не быть министром обороны”, а также наименованием “Пашка-мерседес”. И вот, Гусев в телепередаче в прямом эфире рассыпался в извинениях перед генералом как раз накануне суда над журналистом, опубликовавшим “оскорбительную” статью (если можно оскорбить правдой, столь редкой для МК). Через несколько дней после абсурдного приговора суда (осуждение на год лишения свободы и одновременная амнистия в связи с 50-летием Победы), МК опубликовал статью с другим издевательским заголовком: “Павел Сергеевич — мерседес” и подзаголовком “Вор должен сидеть в тюрьме (Г.Жеглов)… а не быть министром обороны”. Зачем же тогда нужно было так унижаться? Ответ прост: Гусеву унижаться не привыкать. А что до ненужности, с кем не бывает, — перебдел. Но спина уже привыкла прогибаться, и болевых ощущений Гусев не обнаружил.

Убогий редактор “любимой газеты президента” долго пытался отмыться от последствий невнятной фразы совершенно выжившего из ума Ельцина: “…рупор коммунистов “Московский комсомолец””. Вместо того, чтобы просто посмеяться над склеротическим президентом, Гусев решил покритиковать его помощников, заявив, что те неправильно определяют для президента характер тех или иных изданий.

Павел Гусев в тот период действительно прикинул, как бы это снова пересесть с одного паровоза на другой — теперь на патриотический. Ему довелось вести пресс-конференцию Конгресса русских общин. Но после конференции П.Гусеву поступило столько упреков в неверности (может быть, доходило и до угроз), что пришлось опровержения публиковать. Но об этом мы расскажем ниже.

Особенно решительно “демократы” поливали друг друга помоями по поводу умиротворения в Чечне. Здесь отличился газетный погромщик А.Нуйкин, полоскавший по чем зря “партию мира” (подборка статей в брошюрке “Испытание Чечней” без выходных данных, но с явной нацеленностью на выборы-96 — неприкрытой апологетикой Ельцина и соответствующим тиражом). Именно Нуйкин констатировал: “Демократическая Россия” в итоге оголтелой антиельцинской, продудаевской позиции ее вождей вообще бесславно сошла со сцены. Льву Пономареву пришлось переквалифицироваться в управдомы (на эту роль его взяла к себе “Хельсинская группа” правозащитников из дома Сахарова), так и не добившись, чтобы Президент начал исполнять его ультиматумы. А вот Г.Старовойтову крах ее любимого движения чрезмерно не расстроил, ибо на его костях она все же сумела прошмыгнуть в депутаты и, весьма довольная собой, чуть ни каждый день начала объяснять с телеэкрана как нам жить дальше.

На “истратившего сто чернильниц во славу демократии” в ответ сыпались тоже нелестные характеристики. Мистер Боксер даже сказал, что Нуйкин стал писать как Нина Андреева. Ошибся Боксер. Нуйкина сравнивать с Андреевой смешно! Лучше со сталинским прокурором Вышинским. Да и не “стал”, а всегда так и писал. Только раньше это было выгодно Боксеру, а теперь — не очень.

Сам Нуйкин, правда, тоже сильно заблуждается на счет своих оппонентов. Он вопрошает: “Откуда взялось у моих друзей-”миротворцев” при оценке неимоверно сложной противоречивой ситуации столько несгибаемой самоуверенности, безапелляционности, нетерпимости, даже враждебности к любой другой позиции, доходящие не просто до нежелания слышать, спорить, опровергать, но даже до нежелания самим думать о том, за что они, вроде бы, голову готовы положить на плаху? И это при том, что в их рядах интеллектуал сидит на интеллектуале, аналитик на теоретике!”

Нуйкин так утомился в боях за “демократию”, что своих не узнал — тех, с кем его связывает общая интеллектуальная убогость, общая безнравственность и общее преступление — измена.

Милые бранятся — только тешатся. Накануне президентских выборов Ельцин про “демократов” сказал: “Никуда они не денутся”. И даже не стал обсуждать с ними каких-либо условий поддержки своей кандидатуры. “Демократы” действительно никуда не делись и пошли, кривляясь и оправдываясь, голосовать за Ельцина.

“Демократы” не послушались своего “духовного отца” С.Ковалева (получившего такой статус за десятилетнее сидение в тюрьме), который на съезде гайдаровской партии по поводу Ельцина сказал прямо: “Давайте называть вещи своими именами: мы сейчас ответственно принимаем решение поддерживать лжеца и убийцу. Ну, пускай, вынужденного убийцу, пускай не очень успешного лжеца.”

Неплохая характеристика для персоны, с которой связали свою судьбу так называемые “россияне” (не русские, конечно!).

Именно эти пассажи взял на вооружение во время выборов Г.Явлинский, сочетая их с рассуждениями о том, что Ельцин не пошел на компромиссы. Действительно, как это так — убийца и лжец не идет на компромиссы! Непорядок!

А вот теоретический пассаж, который автоматически ведет “демократов” к роли половой тряпки или помойного ведра. Этот теоретический пассаж мы снова берем из сочинений Нуйкина — “мощный старик, отец русской демократии” утверждает, что сотворять себе кумира из нравственности не стоит. А все потому, что кумира нельзя сотворять “ни из чего”, а математические и экономические решения не могут быть нравственными или безнравственными.

Точнее проявить симптом душевного расстройства “демократии” трудно. Путая Божий дар с яичницей, “демократы” всегда либо погружаются в безголовое морализаторство, либо безбожно упрощают стоящие перед ними задачи и демонстрируют приверженность к холодным цифрам. Оттого то у них фракция “идеалистов” выглядит дураками, фракция “реалистов” — негодяями. Если же глядеть на все это безобразие со стороны, то идиотизм и негодяйство одинаково присущи и той, и другой фракции. Дерутся только за место у корыта.

Итог всей этой демократической непристойности можно подвести словами еще одного любителя чернильниц — Л.Радзиховского. Этот экземпляр “демократа” отличается тем, что не может не ужалить в самое больное место даже своего братца по борьбе с Россией.

Радзиховский пишет: “Почти все демократические партии в 1996 году дошли до состояния политических маргиналов. Их жалкая позиция во время выборов Президента полностью сводилась к увесистой формуле Ельцина: “Да куда они денутся!” Точно, никуда не делись. Говорили-говорили, а как дошло до дела, то (по известной формуле из кремлевских предшественников Ельцина) — “прибежали как миленькие”. Этот подвиг благонамеренности, при всей его иррациональной оправданности (только б не было Зюганова!), не увеличил доверие и симпатии избирателей, хотя и они никакой другой стратегии предложить не могли. предложить не моли, но и “это” кушать — тоже не хочется” (“Правозащитник” № 2, 1996).

Не хочется, а нажрались до икоты, — продолжим брезгливую мысль Радзиховского, вполне обоснованно испытывающего отвращение к режиму Ельцина, опирающемуся на страх и беззаконие. Только этот чистоплюйчик не стесняется говорить о том, что Россия “стала свободной страной”. Если уж стала Россия свободной — то уж только для всяческой сволочи.