Растление великой империи

Рассказывают, что один довольно влиятельный работник ЦК КПСС пооткровенничал с кем-то в частном разговоре: «Наша трагедия в том, что мы обреченына победу, потому что распространяемся, не встречая сопротивления. Мы потерпим поражение лишь после достижения своей цели. Но это кончится плохо не только для нас, но и для человеческой цивилизации вообще».

К сожалению, судя по всему, это похоже на правду. И это будет продолжаться до тех пор, пока на Западе, на самых его верхах, функционируют политические деятели, которые не стесняются возлагать венки перед мавзолеем одного из величайших убийц в земной истории и называть другого, не менее гнусного, убийцу светочем не только Китая, но и всего человечества; пока здесь существуют правительства, которые, принимая главу Южно-Африканского государства, выносят из приемной все диваны и стулья, чтобы гость — не дай Бог! — не мог бы присесть, и в то же время никогда не осмелятся проделать подобный эксперимент не только с Черненко или Громыко, но даже с такой их ничтожнейшей марионеткой, как Гусак, — и пока свободный мир не обретет наконец в себе решимости к сопротивлению.

Трудно ожидать сегодня от Запада и от тех, кто его представляет на международных форумах, мужества или героизма, слишком уж обмелела здесь политическая личность, но мы вправе ожидать от них хотя бы чувства собственного достоинства. В противном случае советские сатрапы будут продолжать безнаказанно плевать им в лицо, пока окончательно не поставят их на колени.

Но вот я уже слышу снисходительно-барственный баритон некоего «реального политика», успокаивающего меня назиданием из Николая Васильевича Гоголя:

«Ведь иным плевали в лицо несколько раз, ей-богу! Я знаю тоже одного, прекраснейший собой мужчина, румянец во всю щеку: до тех пор егозил и надоедал своему начальнику о прибавке жалованья, что тот наконец не вынес — плюнул в самое лицо, ей-богу! «Вот тебе, говорит, твоя прибавка, отвяжись, сатана!» А жалование, однако же, все-таки прибавил. Так что же из того, что плюнет? Если бы, другое дело, был далеко платок, а то ведь он тут же в кармане — взял да и вытер».

Охотно верю, вытереть-то вытрешь, только в отличие от гоголевского начальника эти — жалованья не прибавят, только снова плюнут вдогонку.

Но, как известно, еще незабвенный Владимир Владимирович Набоков говаривал в свое время: «Когда (цитирую по памяти. — В. М.)государственный деятель Запада готовится совершить какую-нибудь гнусность, он обязательно назовет себя «реальным политиком».

К тому же некоторым западным деятелям безнаказанность их восточных коллег зачастую просто не дает спать. Вспомните хотя бы кадры из недавних телехроник, запечатлевших встречу лидеров Социнтерна со своим товарищем по борьбе за светлое будущее человечества, полковником Каддафи: физиономии социалистов с человеческим лицом прямо-таки излучали вокруг себя неподдельный восторг, явно смешанный с завистью, — вот, мол, ведь как устроился, умелец! Ничем себя не стесняет: кого хочет, того и убьет, кого хочет, того и обманет, и никаких тебе предвыборных волнений! А тут с оппозицией грызись, о каких-то там правах человека, хоть и сквозь зубы, но хлопочи. Вот бы нам с кого пример брать, да жаль, рановато пока, не поймут, черт бы их побрал, наши занюханные избиратели!

Ну как тут не вспомнить лагерных шестерок, с немым обожанием взирающих на очередного пахана где-нибудь на одной из российских пересылок!

К чести чокнутого полковника, он даже не считал нужным дипломатически скрыть свое презрение и откровенную брезгливость к собеседникам, а им хоть бы что: текли, истекали собачьими слюнями — мол, если погладить не хочешь, так хоть ударь, родимый!

В связи с этим мне представляется весьма справедливым наблюдение одного из самых интереснейших молодых философов нашего времени Вацлава Белоградского:

«В наше время в слове «партия» звучит нескрываемая угроза. Партия давно перестала быть союзом людей, объединенных общей целью, общей идеей, которой они намерены посвятить свою жизнь. Зловещее звучание слова «партия» связано с перевесом организации, аппарата над идеалом. Политика давно стала апологией существующих аппаратов. Есть мнение, что все партии стоят друг друга, так как все они подчинены аппаратной логике, своей собственной организованности, для которой идеалы и ценности, в конечном счете, оказываются лишь помехой. Функционеры всех стран хорошо понимают друг друга, что хорошо иллюстрируют быстрые карьеры наших эмигрантских коммунистических функционеров на Западе.

… Функционер нейтрален, он не коммунист и не капиталист, он лишь усерден в выполнении своих функций… Он управляет. На почве управления встретятся коммунисты и капиталисты мира — вот смысл теории конвергенции».

Добавлю от себя — конвергенция, трогательно смахивающая на финал «Скотского хутора»:

«Снова раздались дружные аплодисменты, и кружки были опорожнены до дна. Но животным, смотревшим на эту сцену снаружи, казалось, что происходит что-то диковинное. Что изменилось в физиономиях свиней? Старые потускневшие глаза Кашки перебегали с одного лица на другое. У некоторых было по пяти подбородков, у других по четыре, еще у других по три. Но что-то как будто расплывалось и менялось в них? Затем, когда аплодисменты затихли, все собравшиеся взялись за карты и продолжали прерванную игру, а животные молча побрели прочь…

Слышался злобный крик двенадцати голосов, и все они были одинаковые. Теперь не было больше сомнения в том, что именно произошло с физиономиями свиней. Животные перед окном переводили взгляд со свиньи на человека, с человека на свинью, со свиньи обратно на человека, но уже невозможно было разобрать кто — кто».

Но есть ли выход из тупика, в который зашла сегодня глобальная ситуация, или колокол уже отзвонил заупокойную по нашей с вами цивилизации?

3

К счастью, всякий социальный или духовный тупик неизменно вызывает поиски выхода. И естественно, что первыми, кто взялся искать такой выход, оказались люди, которые нашли в себе мужество и ответственность сделать выводы из своего тоталитарного опыта и предложить окружающему их обществу пусть не всегда достаточно жизнестойкие, но тем не менее достаточно эффективные альтернативы.

Не говоря уже о нонконформистской словесности современной России и Восточной Европы, обогатившей мировую литературу шедеврами Бориса Пастернака, Александра Солженицына, Ярослава Сейферта, Тадеуша Конвицкого и целого ряда других прозаиков и поэтов, создан целый ряд параллельных системе правозащитных, культурных и профсоюзных структур, уже выдвинувших из своих недр собственных лидеров и теоретиков с международным авторитетом, таких, как Андрей Сахаров, Милован Джилас и Лех Валенса.

Влияние этих структур сказывается сегодня не только на Востоке, но и на Западе, где демократия зачастую становится лишь правовым гарантом для сосуществования различного рода партийных конформизмов, сосуществования, чреватого, в случае экстремальной ситуации, когда сдерживающее начало законодательных институтов станет пустой фикцией, обернется открытой гражданской войной, причем невиданной жестокости.

Сошлюсь на того же, уже цитированного мною выше, Воцлава Белоградского:

«Чтобы найти выход из ситуации распада свободы, следует научиться у диссидентов создавать параллельные полисы. Вот достойный ответ за обессмысливание истории. Неидеологическое сообщество людей, описанное Людвиком Вацуликом в «Чешском соннике», людей, живущих в ладу со своими моральными препонами, людей, не позволяющих навязать себе роли внутри необходимости, — в этом мне видится путь наружу, из-под власти аппаратов, вполне пригодный и здесь, на Западе.

Я знаю, что на Западе сейчас все больше молодых людей, которые видят в этом смысл. Например, в Италии сейчас полно издательств, сильно смахивающих на «Петлице»:[1] в них нет штатных сотрудников, все делается своими руками. Конечно, они никогда не смогут конкурировать с такими книгоиздательствами, как «Мондадори». Но зато они свободны».