Начальная школа Монтессори (сборник)

Благодаря тому, что дети работают каждый со своим материалом индивидуально, а не выполняют одну и ту же работу по заданию учительницы, у них рождается интерес к работе товарища. Двое детей сидят рядом, и у каждого из них своя коробочка или конвертик с различным одно от другого содержанием. Глаза одного невольно останавливаются на материале другого; он присматривается, заинтересовывается и говорит: «Когда я окончу свою работу, я возьму твою». Часто бывает, что, проходя мимо столика товарища, ребенок задерживается на некоторое время и смотрит, как работает тот со своим материалом; он смотрит спокойно, молча или же делает какое-нибудь замечание по поводу самого материала или выполнения работы. «Посмотрите, как хорошо у него выходит», – говорит он иногда, обращаясь к учителю. Иногда дети, заинтересованные одним и тем же материалом третьего вида (не относящегося к программе), садятся вдвоем, втроем и работают совместно, советуясь и помогая друг другу. Этот интерес к работе товарища стимулирует развитие взаимопомощи, и мы часто видим, как какой-нибудь ребенок обращается не к учителю, а к более сильному товарищу за разъяснением того или другого, с просьбой написать ему какое-нибудь слово или сделать рисунок, который ему не удается.

От взаимопомощи выигрывают как сильные, так и слабые дети. Сильные – тем, что научаются помогать слабым товарищам: у них рождается желание поднять слабого на значительную высоту и, следуя поговорке «Уча – учимся», прочно закрепляют в себе навыки и знания.

Наша практика показала, что продуктивность работы в часы самостоятельных занятий выше, и во многих случаях гораздо выше, чем на фронтальных уроках. Если ребенок (первого или второго класса) на фронтальном уроке успевает написать пять строчек, то в часы самостоятельных занятий он пишет целую страницу, а часто и больше; если на фронтальном уроке он решает два-три столбика арифметических примеров, то в часы самостоятельных занятий – десять, двенадцать и больше. Дети более старших (четвертого-пятого) классов за сорок пять минут выполняют часто большую и трудную работу точно и красиво, так что взрослые часто не верят, что это могли сделать дети. А это происходит потому, что их никто не гонит, что они не связаны сроком (звонком): «Если не окончил сегодня, окончу в следующий раз». Часто они работают сосредоточенно и внимательно, с интересом и удовольствием.

Как через легкую работу дети переходят к трудной, так через интересную они переходят к неинтересной, но необходимой для того, чтобы продвинуться вперед в работе интересной с творческими элементами.

Точно так, как от восприятия понятий на конкретном материале дети переходят к абстрактному мышлению, они отбрасывают учебный материал и работают самостоятельно без него над тем или иным вопросом. У разных детей это происходит по-разному: для одних нужна длительная работа с конкретными предметами, другие быстро расстаются с ними, предпочитая преодолевать трудности без их помощи. Это не зависит ни от возраста, ни от способностей, а зависит от чисто индивидуальных особенностей ребенка.

Многие годы имея дело с детьми, работающими самостоятельно, я убедилась в том, что даже самый маленький ребенок есть существо не только играющее, но и глубоко мыслящее и способное при благоприятной обстановке доводить свои стремления к познаванию мира до чрезвычайных высот через упорную и кажущуюся взрослым скучную работу.

И дети познают вещи с упорством и радостью истинного ученого или художника. Постепенно мы увидим, как эти свойства глубоко вкореняются в характеры детей, и они и на фронтальных уроках не отказываются ни от какой работы, предложенной учителем помимо обычно задаваемых уроков.

Класс, в котором хорошо организованы часы самостоятельных занятий, производит на всякого постороннего наблюдателя совершенно исключительное впечатление. В нем царит атмосфера спокойной, серьезной, углубленной и радостной работы. Дети работают с радостью, потому что самостоятельная работа есть выражение их внутренней распускающейся жизни.

Дети работают сосредоточенно и серьезно, но часто мы видим радостные улыбки, сияющие глаза, иногда легкие возгласы удивления и восторга от какого-нибудь сделанного ими «открытия» или хорошо выполненной работы, своей или товарища.

Класс производит впечатление не школьного класса, а кабинета ученых или артистов, решающих важные вопросы науки или искусства.

Учитель, уже привыкший к подобной картине, все же всякий раз останавливается в изумлении перед подобными проявлениями духовного роста детей. Дети в свою очередь выражают по отношению к нему знаки особого уважения и подсознательной благодарности за оказанную им помощь в самостоятельной работе интеллекта. Часто шалуны и плохие работники вообще становятся неузнаваемыми: они усердно работают, не отрываясь и ничем не отвлекаясь, и досадуют на звонок.

Одобрение учителя для детей особенно чувствительно, и они стараются сделать для него приятное. Если бы им давали возможность почаще и побольше работать самостоятельно, они изменили бы свое поведение в лучшую сторону – смею утверждать это из своего длительного опыта.

Учитель, раз испробовавший всю прелесть и выгоды самостоятельных занятий, никогда от них не откажется.

Подводя итоги всему сказанному, мы можем утверждать, что самостоятельные занятия являются не только школой, прививающей навыки и знания, но и школой выработки характеров.

Отношение детей к материалу для самостоятельных занятий и их работа с ним. Прежде всего, возьмем материал первого вида, т. е. такой, с помощью которого дети могут повторять и закреплять приобретенные ими на фронтальных уроках знания и навыки. Дети, особенно младшие (первого, второго класса) нуждаются для подобного закрепления в большом количестве повторных упражнений.

Но эти упражнения нужно строить так, чтобы дети проделывали их добровольно и охотно, а не подстегивались учителем: «Повтори еще раз, напиши еще и еще раз».

Работая с одним каким-нибудь материалом, ребенок может не только повторить один и тот же акт несколько раз, но и разнообразить его, не нарушая цели работы. Например, ему нужно усвоить «ь», как знак смягчения звука в середине слова. Он может: переписать один и тот же текст карточки два, три и больше раз; списать несколько текстов с различным содержанием, но с одним и тем же правилом; писать или подчеркивать «ь» красным карандашом; выписать из текста слова с «ь»; нарисовать некоторые предметы, обозначающие эти слова; сам придумать примеры на эти слова.

Рассмотрим работу с материалом второго вида, идущим впереди программы по времени, – пропедевтическим, подготовляющим детей косвенно к более легкому и быстрому усвоению навыков и знаний в то время, когда их будут изучать по программе. Благодаря повторным упражнениям у детей накапливается багаж и выводы, которые учителю уже нетрудно закрепить в умах детей. Например, таблицу умножения полагается проходить во втором классе. Если в первом классе, в то время, когда появляется на сцену сотня (дети почти все умеют считать до ста и дальше гораздо раньше, чем их начинают учить в классе), дать таблицу умножения Монтессори, с которой дети работают с большим удовольствием и, благодаря ее привлекательному виду, повторяют одни и те же действия много раз, – во втором классе не придется тратить много времени на ее заучивание.

Понятие о частях речи и их терминология начинается с третьего класса, но сами части речи существуют в сознании ребенка гораздо раньше, с того периода, когда у него начинает формироваться разговорный язык, когда слово, им произносимое, содержит в себе идею, т. е. когда оно соотносится с представлениями. С течением времени, часто с необычайной быстротой, в умственном багаже ребенка этих частей речи становится все больше и больше.

Ребенок раскладывает карточки с написанными на них словами (существительными) по числам, по родам. Набирает их все больше и больше, записывает в тетрадке, старается сам определить число и род того или иного слова – и в уме его рождается вывод, что слова (предметы) бывают в единственном и множественном числе (иногда у некоторых детей и термины выявляются сами собой), что не все слова одинаковы в роде, что нельзя сказать и написать, например, «моя платье», или «мой яблок», или «мое стуло», или «этот мышь».