Среднего более не дано. Как выйти из эпохи великой стагнации

За неимением лучшего новаторская работа в таких областях, как экономика развития и экономика труда — двух сферах, зависящих от статистических данных и возрастающих в своей важности,— предполагает использование более простых теорий, чем двадцать-тридцать лет назад. Именно более простые теории позволяют нам поставить себе на службу способность компьютеров анализировать данные или проводить эксперименты в полевых условиях. В этом плане направление развития экономики сильно отличается от того, что происходит в теоретической физике или космологии. Именно более простые экономические теории имеют наибольшее влияние, в то время как сложные теории, не исчезнув еще полностью, свое влияние утрачивают.

Сегодня авторы большей части передовых исследований в макроэкономике не стали бы относить свои работы ни к «кейнсианскому», ни к «монетаристскому» течению, ни к какой бы то ни было иной школе или направлению. Во главу угла поставлены данные, а излишняя привязанность к какой-либо отдельной модели экономической структуры видится чем-то недопустимым.

Если мне попадается важная экономическая публикация, датируемая 2013 годом, то я готов поспорить, что в ее основе лежит нетривиальный подход к поиску и воспроизводству данных, а не новаторская теоретическая идея. Разумеется, анализ данных невозможен без их сбора, а последнее машинному разуму пока неподвластно. Компьютер не в состоянии пообщаться с жителями руандийской деревни или понять, какие именно вопросы следует задать, не говоря уже о документировании ответов и их конвертации в доступный ему формат.

Чтобы лучше понять происходящее с кадрами теоретической науки, достаточно обратиться к профессиональной деятельности ведущих теоретиков современности. Работы американского экономиста Стивена Левитта посвящены проблеме имен, которые дают детям, спорту, недобросовестности преподавателей, классическим вопросам социологического образования и т. п. Еще один экономист, нобелевский лауреат Гэри Беккер, посвятил десятилетия изучению проблем поведения в семье и дома, даже если эти проблемы никоим образом с экономикой не связаны. Психолог Даниэль Канеман получил Нобелевскую премию за работы в области экономики. Вопросами экономики занимаются и выпускники юридических вузов. Экономистом Полом Кругманом было недвусмысленно заявлено о своей приверженности простым моделям. Значительная часть новаторской работы в политологии проделывается экономистами под вывеской «общественный выбор» или «политическая экономика». Мы уже недалеки от фактически единой, более-менее цельной эмпирической социальной науки. В рамках такой социальной науки исследователи тщательнейшим образом осваивают эмпирические методики, но в гораздо меньшей степени — простые теории, относящиеся к области их специализации. Наконец, их собственно исследовательская деятельность состоит в поиске новых массивов данных или их создании — путем разыскивания данных или проведения лабораторных и полевых экспериментов.

Экономисты, предпочитающие более логические подходы, пойдут другим курсом, который позволит им не вымереть окончательно. Они в гораздо меньшей степени будут заниматься оригинальными исследованиями, а возьмут на себя роль информационно-оценочной службы для других специалистов. Они будут в состоянии перекладывать результаты деятельности других специалистов в понятную не только широкой публике, но и другим представителям своей профессии форму. Специалисты эти, вооружившись компьютерами, будут фактически выполнять те же функции, что и игрок стиля «адванс» Энсон Уильямс, «переваривая» поступающую из разных источников информацию и отшлифовывая навыки ее поиска, усвоения и оценки. В анализе предлагаемых экономических решений, или, если проводить аналогию с шахматами, «ходов», данными специалистами будет проявлен крайне высокий уровень мастерства, более высокий, нежели у многих нобелевских лауреатов, несмотря на отсутствие у них значимых исследовательских достижений. На них будет возложена роль переводчиков истин, поступающих к нам от нашего сонма машин.

Данными исследователями, работающими в стиле шахмат «адванс», будет проторен фундаментально новый путь «занятия» экономической наукой и предложено фундаментально новое понимание того, что значит быть экономистом и даже ученым. Данные специалисты смогут зарабатывать хорошие деньги и получат свою долю публичной славы, а их число будет расти по мере того, как их повседневная работа будет все меньше и меньше напоминать собой традиционное занятие наукой, свойственное их областям специализации.

По крайней мере на какое-то время они останутся единственными людьми, еще имеющими четкое представление о происходящем.

12. Новый общественный договор?

Что станет с Америкой в целом в ближайшие двадцать-сорок лет? Какова будет наша политика в новой системе труда?

Тут стоит вспомнить старое изречение, приписываемое Йоги Берре: «Прогнозы — дело нелегкое, особенно когда речь идет о будущем». Тем не менее оно может быть нам полезно в том, чтобы разобраться в настоящем и сделать предположения о возможных тенденциях развития в будущем. У некоторых предположения по данным тенденциям вызовут острейшее неприятие. Что ж, пускай. Но давайте поначалу разберемся в возможных причинах данных тенденций.

Описанные в настоящей книге силы, особенно силы, действующие на рынке труда, приведут к тому, что общественный договор будет переписан, пусть даже в качестве такого его и не всегда будут признавать. Мы отойдем от общества, где мы притворяемся, что всем нам обеспечен приемлемый уровень жизни, к обществу, где людям придется заботиться о себе еще больше, чем им приходится это делать теперь. Мне видится мир, в котором, скажем, 10-15% граждан — это крайне обеспеченные люди, ведущие невероятно комфортную и приятную жизнь и являющие собой эквивалент сегодняшнего миллионера, только при более высоком уровне медицинских услуг.

Значительная часть остального населения страны будет довольствоваться не растущей, а, может быть, даже снижающейся заработной платой при более широких возможностях проведения недорогого досуга и получения недорогого образования. Многие из представителей данной категории населения смогут жить достаточно качественно за счет того, что будут в состоянии извлекать выгоды из бесплатных или почти бесплатных услуг, обеспечиваемых современными технологиями. Других же ждет прозябание.

Девиз «Нас 85%!» вряд ли сможет соперничать в популярности с лозунгом «Захвати Уолл-стрит!». На «меритократию» будут все чаще ссылаться в качестве главного довода в пользу системы неравенства доходов», а вот то, следует ли ее рассматривать в качестве объяснения, обоснования или оправдания существующего порядка вещей, будет оставлено на ваше личное усмотрение. Поскольку добиться успеха целеустремленным людям будет проще, чем когда бы то ни было, на самый верх социальной лестницы сможет проложить себе путь новая когорта представителей малообеспеченных слоев населения. Истории, сошедшие со страниц книг Горацио Элджера, найдут свое воплощение в реальности — но только для тех людей, кто обладает соответствующими навыками и взглядами на жизнь, в частности — инициативой и способностью дополнять собой новые технологии. Лучше всего данную тенденцию демонстрирует появление нового среднего и высшего классов в Индии и Китае.

В пользу обоснования неравенства доходов с помощью меритократии будет говорить наглядность примеров. На вершину социальной лестницы будут регулярно возноситься достойные представители неимущего класса, что облегчит задачу игнорирования интересов тех, кто из нужды вырваться так и не смог. Представители зажиточного класса будут проявлять все большую инициативу и целеустремленность, их число со временем будет увеличиваться, а влияние — именно в силу того, что отбор будет происходить на основе инициативности — возрастать. Именно их ценности будут определять общественное мнение, что означает повышенное внимание к вопросам персональных амбиций и инициативы. Степень целеустремленности молодого человека станет лучшим показателем его возможности подняться вверх по социальной лестнице.