Социология вещей (сборник статей)

7. От не-человеков к сверх-человекам

Здесь мы приходим к самому интересному и самому печальному уроку который можем извлечь из объявления, помещенного на двери в Ла Виллетт: люди неосмотрительны, недисциплинированы и неосторожны, и особенно французские водители, которые дождливым воскресным утром выжимают на автостраде 180 километров в час, притом что ограничение скорости – 130 километров в час (я специально отмечаю установленный правилами предел в этой статье, потому что это единственное место, где вы можете увидеть его напечатанным черным по белому; похоже, что больше до этого никому нет дела, кроме родственников тех, кто погиб на дорогах). В этом и состоит суть нашего объявления: «Доводчик бастует, ради Бога, закрывайте двери». В наших обществах существуют две системы, к которым можно апеллировать: нечеловеческая и сверхчеловеческая, то есть механизмы и боги. Это объявление показывает, до какой степени отчаялись его озябшие анонимные авторы (мне так и не удалось выяснить, кто они, и почтить их так, как они того заслуживают). Сначала они полагались на моральные принципы и здравый смысл, присущий людям; однако из этого ничего не вышло, дверь всегда оставалась открытой. Тогда они обратились к тому, что мы, технологи, считаем самой высшей инстанцией, к какой только можно апеллировать, то есть к не-человеку который бесперебойно и эффективно делает работу вместо ненадежных людей; к нашему стыду, мы должны признать, что через некоторое время и он не оправдал ожиданий, дверь опять распахнута настежь. Насколько последовательно двигается мысль авторов этого объявления! Они вернулись к самому древнему и непреклонному апелляционному суду, который только был, есть и будет. Если человек и нечеловек подвели, то Бог, конечно, никогда не обманет их надежд. Мне стыдно говорить это, но, когда я тем роковым февральским днем проходил через холл, дверь была открыта… Но не вините в этом Бога, ведь объявление не обращалось непосредственно к Нему (я знаю, что я должен был добавить «к Ней» в интересах установления равноправия, но не уверен, как отреагировали бы на это теологи). Бог не доступен без посредников, анонимные авторы хорошо знали свой катехизис, поэтому вместо того, чтобы просить о непосредственном чуде (чтобы Бог Сам / Сама держал дверь плотно закрытой или сделал это при посредничестве Ангела, как то происходило в нескольких случаях, например, когда апостол Павел был освобожден из тюрьмы), они взывают к почитанию Бога в человеческих сердцах. В этом и состояла их ошибка. В наши секулярные времена этого уже недостаточно.

Похоже, в наши дни ничто уже не срабатывает, когда речь идет о дисциплинировании мужчин и женщин, и ничто не способно заставить их просто-напросто закрывать двери в холодную погоду. Точно такое же отчаяние подвигло дорожного инженера прибавить к красному флажку этого голема, в надежде заставить водителей быть осторожнее, хотя единственным способом заставить французских водителей уменьшить скорость по-прежнему остается старая добрая дорожная пробка. Как видно, требуется все больше и больше этих выстроенных в ряд фигуративных делегатов. В этом делегаты подобны наркотикам; начинаешь с легких, а заканчиваешь тем, что сидишь на игле. Делегированные персонажи тоже подвергаются инфляции. Спустя некоторое время их действие ослабевает. В давние времена, возможно, людям было достаточно только лишь иметь дверь, чтобы уметь ее закрывать. Но потом эти навыки, усвоенные на телесном уровне, каким-то образом исчезли; пришлось напоминать людям о том, что они должны этому учиться. В те старые добрые времена, возможно, хватало простой надписи «закрывайте двери». Но вы же знаете людей, они больше не обращают внимания на объявления и нуждаются в напоминаниях при помощи более сильных устройств. И тогда вы устанавливаете автоматические доводчики, поскольку электрошок применяется к людям не столь широко, как к коровам – прискорбное ограничение, от которого, быть может, скоро откажутся, особенно в Палате кож, которая, прежде чем приютить историков науки, предназначалась для обработки коровьих шкур. В прежние времена, когда все вещи делали хорошего качества, возможно, было достаточно только время от времени смазывать дверные устройства, но в наши дни даже механизмы бастуют.

Это, однако, не значит, что, как правило, все движется от более слабых устройств к более сильным, то есть от автономного корпуса знания к принуждению при посредничестве сформулированных предписаний, как заставляет думать дверь в Ла Виллетт. Это происходит также и другим путем. Бесспорно, что в Париже ни один водитель не будет соблюдать ограничения, устанавливаемые дорожным знаком (например, белой или желтой линией, запрещающей стоянку) или даже пешеходной дорожкой (то есть желтой линией плюс краем дороги шириной пятнадцать сантиметров); поэтому, вместо того, чтобы внедрять в сознание парижан внутрисоматический навык, власти предпочитают установить дополнительно и третьего делегата (тяжелые каменные глыбы в форме усеченных пирамид, размещенные таким образом, чтобы автомобили не смогли протиснуться между ними); но если исходить из достигнутых результатов, то вероятно, только сплошная Великая стена высотой в два полных метра могла бы решить поставленную задачу, но и это, скорее всего, не сделало бы пешеходную дорожку безопасной, если учесть, насколько малоэффективной оказалась Великая Китайская стена (прошу прощения, что так много говорю об автомобилях, но я рад предложить вам этот новый случай социального детерминизма; я живу в Париже и по сто раз в день проклинаю автомобили, припаркованные на пешеходных дорожках). Таким образом, идея сокращения кадров в связи с автоматизацией может показаться общим правилом; всегда следует идти от внутрисоматических навыков к внесоматическим; следует всегда полагаться скорее на надежных делегированных не-человеков, чем на недисциплинированных людей. Но это далеко не так, даже для парижских водителей. Например, красный свет светофора обычно заставляет их остановиться, по крайней мере, тогда, когда светофор устроен достаточно сложно, чтобы объединять транспортные потоки при помощи датчиков; делегированные полицейские, днем и ночью стоящие на своем посту, добиваются подчинения себе, даже несмотря на то, что у них для этого нет ни свистков, ни белых перчаток, ни тел. Достаточно воображаемой возможности столкновения с другими автомобилями или отсутствующими полицейскими, чтобы держать водителей под контролем. Мысленный эксперимент «что случилось бы, если бы делегированного персонажа здесь не было» совершенно аналогичен тому, который я рекомендовал выше для определения функции такого персонажа. Точно такое же воплощение письменного предписания в телесный навык имеет место в случае с руководствами по эксплуатации автомобиля. Никто, я полагаю, теперь не заглядывает в такое руководство (разве только мельком), прежде чем завести двигатель незнакомой машины. Существует большое количество навыков, которые до такой степени были усвоены или инкорпорированы нами, что медиация письменных инструкций является совершенно ненужной. Из внешнесоматических они стали внутрисоматическими. Инкорпорирование в человеческие тела или «экс-корпорирование» в не-человеков – это еще один выбор из числа тех, которые остаются на усмотрение проектировщиков.

8. Тексты и механизмы

Даже если теперь стало очевидно, что недостающие массы нашего общества надо искать среди нечеловеческих механизмов, то неясно, как они попали туда и почему они были сброшены со счетов. Именно здесь аналогия между текстами и артефактами, которую я использовал до сих пор, начинает вводить нас в заблуждение. Существует кардинальное различие между повествованиями и механизмами, которое объясняет, почему механизмы с таким трудом находят себе место в нашем повседневном языке. Когда рассказывается история, перемещением называется любое перенесение персонажа либо в другое место, либо в другое время, либо к другому персонажу. Если я говорю вам, что «Пастер вошел в аудиторию университета Сорбонны», я беру настоящую ситуацию – вас и меня – и переношу ее в другое пространство (центр Парижа), другое время (середина XIX века) и к другим персонажам (Пастер и его аудитория). «Я», автор произведения, может решить появиться, исчезнуть или репрезентировать себя при помощи нарратора, рассказывающего эту историю («в тот день я сидел в аудитории в верхнем ряду»); «Я» может также решить поместить вас и любого читателя внутрь своей истории («если бы вы были там, вас бы убедили эксперименты Пастера»). Количество перемещений, из которых может состоять история, безгранично. Например, «Я» вполне может инсценировать внутри аудитории диалог между двумя персонажами, которые рассказывают историю о том, что произошло в Академии наук между, скажем, Пуше и Милн-Эдвардсом. В этом случае аудитория – это место, из которого нарраторы перемещаются, чтобы рассказать историю об Академии, и они могут переместиться назад, чтобы продолжить первую историю о Пастере, или не перемещаться. «Я» может также перемещаться по всем сериям вложенных друг в друга историй, чтобы закончить свою собственную историю и вернуться к ситуации, с которой я начал, – с вас и меня (Latour, 1988a). Все эти перемещения хорошо известны на кафедрах литературы, и именно в них и состоит мастерство талантливых писателей.