Иные миры: Королева безумия (СИ)

Необходимо сразу отметить, что официальная церковь строго разграничивает юродство природное и добровольное. Природное юродство - следствие психического расстройства, корни асоциального поведения природного юродивого кроются в болезненных импульсах, он не способен осознавать смысл своего поведения и не ставит перед собой каких-либо духовных целей. Природное юродство не является юродством в узком смысле слова — это лишь внешнее проявление психического расстройства. Церковью же признается исключительно юродство другого характера - добровольное, когда человек осознанно и обдуманно принимает на себя тяготы юродства, отказывается от мирских благ и почитания власти, а также от общепринятых норм поведения. В этом случае эпатажное, шокирующее поведение юродивого — лишь средство привлечения внимания к смыслу его проповедей.

На практике разграничить природное и добровольное юродство бывает весьма сложно. Достаточно вспомнить, пожалуй, самого знаменитого юродивого в мире — Василия Нагого, более известного как Василий Блаженный. Это его имя фигурирует в названии храма Покрова на Рву на Красной площади в Москве (хотя название «Храм Василия Блаженного» — неофициальное, разговорное). Василий, который был современником Ивана Грозного, похоронен в приделе этого храма. Уже сам этот факт свидетельствует об особом отношении к юродивым: быть погребённым у Божьего храма в православной традиции — огромная честь, оказываемая обычно лишь самым видным деятелям православия. Обряд погребения юродивого Василия совершал сам святитель Московский митрополит Макарий с собором духовенства. То, что обычный нищий (выражаясь современной терминологией, бомж — лицо без определённого места жительства, рода занятий и источника существования) удостоился такой чести, говорит об особом почитании юродивых и благоговейном отношении к ним и к их памяти.

Василий Блаженный является классическим представителем когорты юродивых. Второе своё прозвище — Нагой — он заслужил за то, что круглый год, и зимой и летом, ходил без одежды: «телом смугл от солнечного горевания, наг весь, брада курчевата, в левой руке плат, правая молебна». Заметим, что нагота в данном случае — выражение крайнего презрения к тленной плоти, и одновременно вопиюще дерзкий вызов нравственным устоям общества.

Василий родился в декабре 1468 (по некоторым данным — 1469) года в селе Елохово под Москвой. Подростком был отдан в обучение сапожному делу, где, как рассказывает летопись, впервые проявил пророческие способности. Когда зашедший в мастерскую купец попросил сшить ему такие сапоги, чтобы не износились за год, Василий прослезился: «Сошьем тебе такие, что и не износишь их!». На недоумение мастера ученик объяснил: купец не сможет износить сапоги, оттого что умрет. На следующий день купец действительно умер, а Василий вскоре отправился в Москву, юродствовать. С 16 лет и до самой смерти 2 (15) августа 1557 года он вёл жизнь юродивого — ходил нагим, жил под открытым небом, постоянно постился, носил тяжёлые вериги. Молва приписывает ему разнообразные чудеса: рассказывают, например, что один боярин подарил Василию дорогую шубу, а воры решили обманом завладеть ею — один из них притворился мёртвым, а остальные стали просить у Василия шубу для погребения. Василий укрыл «мёртвого» шубой, сказав при этом: «буди же ты отныне мёртв за лукавство твое; ибо писано: лукавии да погребятся», после чего перепуганный обманщик действительно умер. Другая история не менее драматична: прохожие девицы, случайно встретившие Василия на улице, позволили себе посмеяться над его наготой — и тотчас ослепли. Одна из них побрела, спотыкаясь, за блаженным и пала ему в ноги, умоляя о прощении и исцелении. Василий спросил: «Отселе не будешь ли паки сме-ятися невежественно?» Девица поклялась, что не будет, и Василий исцелил её, а вслед за нею и остальных.

Поступки Василия были более чем странны: то лоток с пирогами опрокинет, то кувшин с квасом разобьет. Разгневанные торговцы били Блаженного, но он принимал побои с радостью и благодарил за них Бога. Василию приписывают и сотворение чудес: так, утверждают, что он, находясь в Москве, молитвой и тремя бокалами вина потушил большой пожар в Новгороде, а в другом случае, наоборот, страшный пожар, начавшийся в Воздвиженском монастыре и уничтоживший Москву, начался после его молитвы. Разумеется, многое из того, что рассказывают о Василии, было придумано уже после его смерти, однако с уверенностью можно утверждать, например, что Василия боялся и чтил сам Иван Грозный. Юродивый был, пожалуй, единственным, кто осмеливался возражать всесильному и своенравному царю и обличать его. Василий звал Грозного Ивашкой и обвинял в бессмысленном кровопролитии.

Василий Блаженный. Икона

Примером добровольного юродства является юродивый Афанасий, который был одним из деятелей раннего

старообрядчества. Афанасий был любимым учеником и духовным сыном знаменитого протопопа Аввакума, который так отзывался о нем: «До иночества бродил босиком и зиму и лето... Плакать зело же был охотник: и ходит и плачет. А с кем молыт, и у него слово тихо и гладко, яко плачет». Афанасий был вполне психически здоровым, более того, чрезвычайно образованным для своего времени человеком. Он превосходно знал грамоту (что по тем временам само по себе было редкостью), писал прозу и стихи (что для XVII века - вообще из области чудес). Из-под пера Афанасия вышло множество обличительных трактатов, в которых он клеймил реформу Никона и защищал старую веру. Это вызвало гнев царя, ив 1672 году Афанасий был сожжен.

Простой народ относился к юродивым с почтением и некоторой опаской. Помочь юродивому считалось делом богоугодным, а обидеть его — тяжким грехом.

Однако юродивые представляли собой своего рода исключение из общего правила. В целом, во всех традиционных христианских конфессиях душевная патология рассматривалась как следствие одержимости - овладения душой человека тёмными силами. «Философия православного пастырства» выделяет два вида одержимости по их духовно-душевной структуре: бесноватость (песессия) — то есть полная связанность души демоном, когда человек теряет всякое самосознание; личность его совершенно пленена, и он не властен над нею; и одержимость (обессия) — частичная плененность злой силой души человеческой или тела: человек сохраняет полное самосознание, возможность нравственной оценки своих поступков, но не имеет силы справиться с «влекущей его силой». Впрочем, оба этих расстройства одинаково не поддаются доводам разума: «уговорить одержимого, а тем более бесноватого — нельзя, ему надо помочь».

Однако, в общем, в православной традиции отношение к душевнобольным было более гуманным, нежели в католической. В представлении народа они являлись не виновниками, а жертвами одержимости, невинными страдальцами, которые после смерти могут претендовать на вхождение в царство небесное. В «Житии Феодосия Печерского» (XI век) сказано: «Бесный страждет неволею и добудет вечныя жизни».

Тем не менее, к психически больным относились с опаской. Сумасшедших боялись, им приписывали сверхъестественные способности. Такое отношение господствовало вплоть до нового времени, когда открытия в области естественных наук убедительно продемонстрировали биологический характер изменений, лежащих в основе эндогенных психических заболеваний, в том числе и шизофрении. Это в значительной степени определило изменение религиозной трактовки проблемы психических расстройств.

Современный подход христианской религии (и православной, и католической) к рассмотрению психических расстройств зиждется на концепции трихотомического единства личности — то есть гармоничного сочетания в ней телесного, душевного и духовного начал. Эти начала, хотя и являются различными, находятся в непрерывном взаимодействии и взаимно дополняют друг друга.

Епископ Михаил Таврический, посвятивший немало трудов исследованию взаимного влияния психологии и религии, выделял четыре «течения» (сферы) внутренней жизни человека: