Правила добра

ец, отлеживаюсь на камне, что при дороге. И вижу я: идут с одной стороны два грабителя, злых человека, а с другой стороны идет женщина и несет в руках нечто, как бы драгоценное. Говорят ей грабители: отдай! - а она не отдает. И тогда поднял грабитель меч...

- Ну! - вскричал попик, прижимая руки к груди.

- И ударил ее мечом грабитель, и рассек ей голову надвое, и упало на дорогу нечто драгоценное, и когда развернули его грабители, то оказалось оно младенцем, единым и последним сокровищем убитой. Засмеялись грабители и один из них, тот, что имел меч, взял младенца за ножку, поднял его над дорогою...

- Ну! - дрожал поп.

- Бросил и разбил его о камни, святой отец!

Поп закричал:

- Так что же ты! Так как же ты! Несчастный! Ты бы его палкой, палкой!

- Палку у меня раньше отняли.

- Ах, боже мой! Ведь ты черт, ведь у тебя же есть рога! - ты его бы рогами, рогами! Ты бы его огнем серным! Ведь ты же, слава богу, черт!

- Не противься злому, - тихо сказал черт.

Было долгое молчание.

Побледневший попик как стоял, так и пал на колени и покорно сказал:

- Моя вина. Не ты, не грабители убили женщину и ребенка, - я, старый, убил женщину и ребенка. Отойди же в сторону, мой друг, пока я помолюсь за наш великий человеческий грех.

Долго молился поп; окончивши молитву, разбудил уснувшего черта и сказал ему:

- Не для нас с тобой эти слова. И вообще не нужно ни слов, ни толкований, ни даже правил. Вижу я, что иногда хорошо любить, а иногда хорошо и ненавидеть; иногда хорошо, чтобы тебя били, и иногда хорошо, чтобы ты и сам кого-нибудь побил. Вот оно, сударь, добро-то.

- Тогда я пропал, - решительно и мрачно заявил черт. - Для себя вы как хотите, а мне дайте правила.

- А ты и опять промахнешься и меня подведешь: нет, сударь, довольно! Попик даже рассердился. - Нету правил. Нету и нету.

- А раз правил нет, так и добра никакого нет.

- Что? Добра нет? А что я с тобой, с чертом, разговариваю, что я тебя, черта, учу, это - не добро? Поди, сударь, неблагодарный ты это, как бы сказать, господин!

Но то ли озлобился черт, то ли вновь до отчаяния дошел, - уперся мрачно и ворчит:

- То-то много вы меня научили, есть чем похвалиться!

- Да разве черта научишь?

- А раз черта не научишь, так чего же ваше добро стоит? Ничего оно не стоит!

- Эй, прогоню!

- Прогоняйте, если не жалко. Я в ад пойду.

Помолчали. Черт спросил:

- Так как же, святой отец, идти мне в ад?

Даже прослезился попик: так жалобно спросил его черт, и поклонился низко, говоря:

- Прости меня, миленький, обидел я тебя. А относительно добра вот что я тебя спрошу: черт ты любознательный, и во многих ты бывал храмах и хранилищах искусств, и много ты видел творений великих мастеров, - нравятся ли они тебе за красоту?

Черт подумал и ответил:

- Какие нравятся, а какие нет.

- А слыхал ли ты, чтобы для красоты были правила?

- Какие-то, говорят, есть.

- Какие-то! А можешь ли ты, раскоряка, узнав с них какие-то