Дама с камелиями

о, что написала?

Я боялся высказать какое-нибудь недоверие и ответил Маргарите, что не хочу знать, что она пишет, хотя был уверен, что это письмо откроет мне истинную причину ее грусти.

На следующий день была прекрасная погода. Маргарита предложила мне покататься на лодке и заехать на остров Круасси, Она была очень весела все время. Мы вернулись в пять часов.

— Мадам Дювернуа приезжала, — сказала Нанина, увидев нас.

— Она уже уехала? — спросила Маргарита.

— Да, в нашей коляске. Она сказала, что барыня так приказала.

— Отлично, — сказала Маргарита весело, — пускай подают на стол.

Через два дня было получено письмо от Прюданс. В продолжение двух недель у Маргариты не было припадков необъяснимой меланхолии, за которые она все время передо мной извинялась.

Между тем коляска не возвращалась.

— Почему Прюданс не присылает тебе твоего экипажа? — спросил я однажды.

— Одна из лошадей заболела, а экипаж нужно починить. Лучше пускай это будет сделано, пока мы здесь, ведь экипаж нам не нужен, пока мы не вернемся в Париж.

Прюданс приехала через несколько дней и подтвердила слова Маргариты.

Обе женщины прогуливались вдвоем по саду, и, когда я подошел к ним, они переменили разговор.

Вечером, перед отъездом, Прюданс жаловалась на холод и попросила у Маргариты ее шаль.

Прошел целый месяц. Маргарита была весела и мила, как никогда.

Однако экипаж не возвращался, шаль тоже, все это меня интриговало. Я знал, в каком ящике Маргарита хранила письма Прюданс, воспользовался той минутой, когда она была в саду, побежал к этому ящику и пытался его открыть, но тщетно: он был заперт на ключ.

Тогда я начал рыться в тех ящиках, где лежали обыкновенно ее драгоценности. Эти ящики нетрудно было открыть, но футляры исчезли, само собой разумеется, со своим содержимым.

Страх сжал мне сердце.

Я хотел было потребовать у Маргариты объяснения этих исчезновений, но побоялся, что она не откроет мне истинной причины.

— Дорогая Маргарита, — сказал я, — пожалуйста, позволь мне поехать в Париж. У меня на квартире не знают, где я нахожусь, а там, наверное, есть письма от отца. Он, вероятно, беспокоится, и я должен ему ответить.

— Поезжай, мой друг; но возвращайся пораньше.

Я уехал.

И сейчас же направился к Прюданс.

— Послушайте, — начал я без обиняков, — скажите мне откровенно, где лошади Маргариты?

— Проданы.

— Шаль?

— Продана.

— Бриллианты?

— Заложены.

— Кто продавал и закладывал?

— Я.

— Почему вы меня не предупредили об этом?

— Потому что Маргарита мне запретила.

— А почему вы у меня не попросили денег?

— Потому что она не хотела.

— А на что пошли эти деньги?

— На уплату долгов.

— У нее много долгов?

— Около тридцати тысяч франков. Ах, мой друг, разве я вам этого не предсказывала? Вы не хотели мне поверить, ну вот теперь вы сами убедились. Обойщик, которому герцог поручился, был выгнан, когда он явился к герцогу, и получил на следующий день письмо, что герцог ничего не намерен делать