История всемирной литературы Т.6

Манера у Гун Цзы-чжэня своя, очень своеобразная. Он любил редкие, не встречающиеся у других поэтов слова, охотно пользовался буддийской лексикой. Поэтический язык его усложнен, часто аллегоричен. Образ почти всегда строится на скрытых ассоциациях, на исторических намеках и сопоставлениях. Гун Цзы-чжэнь отличался и от тунчэнцев, и от поэтов сунской школы. Просветительские устремления, пробиваясь сквозь толщу традиционных взглядов, привитых конфуцианским воспитанием, играли существенную роль в его мировоззрении. Эти устремления нашли сочувственный отклик у его современников, в частности у членов Сюаньнаньского поэтического общества, а впоследствии были восприняты передовыми поэтами начала XX в.

Единомышленник Гун Цзы-чжэня, влиятельный политический деятель Линь Цзэ-сюй (1794—1856), также представлял прогрессивное крыло служилой интеллигенции и, осуждая отсталость Китая, выступал за проведение реформ. Его имя связано с решительной борьбой против курения опиума и торговли им. Патриотические идеи Линь Цзэ-сюя, глубокое понимание им политической ситуации проявились в его публицистике («Обращение к английской королеве», 1839; «Секретное донесение императору», 1841). Линь Цзэ-сюй заботился об интересах Китая, стоял за отпор английской агрессии. Его публицистика, остроактуальная по тематике, свободна от подражательства и оппозиционна по стилю тунчэнской школе. В его стихах, как и в его эссе, слышался голос эпохи, но звучал он приглушенно, и осуждение капитулянтской группировки при дворе высказывалось Линь Цзэ-сюем не прямо, а намеками, в его стихах, как отмечали критики, был «ропот, но не гнев».

Поэт и эссеист Вэй Юань (1794—1856) прославился и своими учеными трудами. Из конфуцианских классиков он твердо усвоил, что «настоящее обязательно коренится в древности», но ему уже было ясно, что в новых условиях страна при всей непреходящей ценности прошлого уже не может довольствоваться простым его повторением, — она нуждается в нововведениях. При этом Вэй Юань считал, что сама по себе конфуцианская ученость далеко не всегда правильно применяется на практике. В «Записках Мо» (Мо — сокращение от Мошэнь, второго имени Вэй Юаня) немало рассуждений о древности и современности, о преемственности и различиях между ними. Вэй Юань понимал,

что «мерить современность мерками древности — это значит оскорблять современность». Прогрессивных для своего времени взглядов придерживался Вэй Юань и на роль народа в обществе: «А что Поднебесная — не единое ли это целое? Правитель — голова; министры — руки, ноги; чиновники, дающие советы, — язык и глотка. Коль это так, то кто ж тогда дыхание? Уж не простой народ ли? Все органы чувств, все кости, все конечности зависят от дыхания».

Один из путей преодоления отсталости Китая Вэй Юань видел в изучении западного опыта, особенно технических достижений. Он полагал, что Китай должен иметь верфи и заводы, чтобы строить корабли и изготовлять оружие, только тогда у него будут сильные армия и флот, способные дать отпор внешним врагам. Эти и другие аналогичные мысли Вэй Юань изложил в «Иллюстрированном описании заморских стран» (1844—1846), сыгравшем важную роль в знакомстве Китая с Западом. Однако, подобно Гун Цзы-чжэню, Вэй Юань искал аргументы для обоснования своих теорий по преимуществу все в тех же конфуцианских книгах, рассчитывая, как подсказывали эти книги, «с помощью иноземцев покорить иноземцев» (формула из «Истории Поздней Хань», V в. н. э.). Патриотизм Вэй Юаня срастался с синоцентризмом. Забота об укреплении государства перед лицом английской экспансии вызвала к жизни националистические по духу «Записки о священных походах» (1842), в которых прославлялись завоевательные и карательные войны маньчжурских императоров.

В поэзии Вэй Юань старался подражать Во Цзюй-и (VIII—IX вв.), и это, в частности, проявилось в активном использовании формы народных песен. Он был плодовитым поэтом. В его собрании около 800 стихотворений — в основном пейзажная лирика. Воссоздавая картины природы, Вэй Юань охотно изображал движение в природе, ее метаморфозы и контрасты, быструю смену впечатлений. Вот типичные строки из стихотворения «Наблюдая прилив на реке Цяньтан»:

Река устремилась вспять, море вздыбилось вдруг,

Ветер с неба пронесся над морем, обнажилось морское дно.

Вскипели серебряные валы, катятся, расшибаясь о небо.

Увидит это немощный — воспрянет духом,

Храбрец увидит — замрет от страха...

Поэт не оставался безразличным и к жизни общества. Он видел, что народу постоянно угрожали наводнения, засухи, войны и налоги, а общим следствием этих «четырех бед» всегда был голод. В «Случайных строфах» он говорил: «Не печалюсь, когда одна семья мерзнет. Вся печаль о том, что страна Четырех Морей (т. е. Китай. — В. Петров) голодает... Управляя страной, поспешай с государевым делом. Но тем более важно накормить тысячи тысяч народа... Когда в ушах крики замерзших и голодных, как тут предаваться самоотрешению». В «Десяти стансах, сложенных в Цзяньнани» (1831) тревожно звучали строки о бедах крестьян, изнемогающих под бременем налогов и поборов. В «Тринадцати стансах, написанных в столице» Вэй Юань с беспокойством писал о разложении правящей элиты, забросившей государственные дела, о сановниках, у которых «золото и шелка на шапках, как облака, громоздятся» и которые «беззаботно, в песнях и танцах, проводят время». Тупости маньчжурских сановников поэт противопоставлял мудрость и подвиги славных деятелей прошлых веков. «Десять стансов об осенних настроениях» (1841—1842) и «Десять стансов о морских просторах» (1840) передают патриотические настроения, навеянные первой «опиумной» войной. Многие из них посвящены сопротивлению китайского народа английским агрессорам, обличению опиума как социального зла, причиняющего Китаю огромный ущерб.

В стихах Вэй Юань осуждал недальновидных и лицемерных политиков, которые пренебрегли укреплением границ и на сумели дать отпор англичанам, когда те развязали войну на китайской земле, и «былой славой напрасно пытались запугать иноземцев». Патриотические стихи Вэй Юаня, насыщенные критикой капитулянтской группировки при дворе, перекликались с просветительскими суждениями в его публицистике и демонстрировали нарастание прогрессивной тенденции в поэзии.

Патриотическая тема вдохновляла многих поэтов. Одним из первых откликнулся на события первой «опиумной» войны Чжан Цзи-лян («Слухи», «Плач о Чжэньхае», «Плач о Нинбо», «Беседка Заходящего Солнца»). Его батальные зарисовки, весьма скупые на изобразительные эффекты, тяготели к условным обобщениям и обычно делали акцент в рассказе о войне на внезапности вражеского нападения, на упорстве китайских войск и их тяжелых потерях в боях. Широкую известность получили «Песня о трех генералах» и «Деревня Саньюаньли» Чжан Вэй-бина. В первом стихотворении воссозданы образы смельчаков, стойко сражавшихся с врагом и погибших на поле боя. Во втором поэт воспел крестьян-ополченцев, которые вопреки запретам трусливых маньчжурских чиновников подняли знамя восстания и дали бой англичанам у деревни Саньюаньли под Гуанчжоу.

Интересный цикл из 188 сатирических стихов «Причитания» написал Бэй Цин-цяо (1810—1863), участник отпора английской агрессии в Восточном Китае. Повод к появлению каждого из них объясняется в прозаическом комментарии, сопровождающем текст стихотворения и тоже написанном в сатирической тональности. Бэй Цин-цяо высмеивал неподготовленность к войне, трусость и капитулянтскую политику цинских генералов, их неумение и нежелание воевать: «Пусть пули сыплются дождем, пусть дым клубится черный, словно тушь, — // Лежит он трупом под шатром походным и тянет опиум из лампы». Вот сатира не некоего «командира», которому было приказано охранять мост на подступах к городу Нинбо.

Тема войны чаще всего воплощалась в форме стихотворной хроники военных действий. Иногда создавались большие поэтические циклы, например «Десять плачей» Чжао Ханя. Поэты оплакивали поражения китайской армии. Вместе в тем они прославляли смелых полководцев, не бежавших с поля боя, как это нередко случалось с цинскими военачальниками, а отважно дравшихся с врагом. В этом же ряду стоят и стихи о женщинах-героинях, предпочитавших смерть бесчестию. В интерпретации событий периода «опиумной» войны наблюдались разные тенденции. Большинство поэтов призывало к решительному отпору агрессорам, некоторые отмечали участие народных масс в войне. Другие восхваляли императора, который, как они считали, понимал и жалел страдающий народ. Были, наконец, и такие, которые сочувствовали капитулянтской доктрине маньчжурской знати, добивавшейся мира с англичанами ценой любых уступок и предававших забвению чувство национального достоинства. Довольно часто война побуждала поэтов обращаться к отечественной истории, находя в ней примеры патриотизма и государственной мудрости. Их прежде всего привлекали события, связанные с отпором завоевателям.