Странная история доктора Джекила и мистера Хайда

есколько дней, у него не было причин любить меня, он, несомненно, пришел в бешенство, обнаружив, что его лишили наследства, и все-таки он не уничтожил завещания!

Он поднял вторую бумагу. Это оказалась короткая записка, написанная рукой доктора, сверху стояла дата.

- Ах, Пул! вскричал нотариус. Он был сегодня здесь, и он был жив. За столь короткий срок скрыть его тело бесследно было бы невозможно значит, он жив, значит, он бежал! Но почему бежал! И как? Однако в таком случае можем ли мы объявить об этом самоубийстве? Мы должны быть крайне осторожны. Я предвижу, что мы можем навлечь на вашего хозяина страшную беду.

- Почему вы не прочтете записку, сэр? спросил Пул.

- Потому что я боюсь, мрачно ответил нотариус. Дай-то Бог, чтобы мой страх не оправдался!

Он поднес бумагу к глазам и прочел следующее:

"Дорогой Аттерсон!

Когда вы будете читать эти строки, я исчезну при каких именно обстоятельствах, я не могу предугадать, однако предчувствие и немыслимое положение, в котором я нахожусь, убеждают меня, что конец неотвратим и, вероятно, близок. В таком случае начните с письма Лэньона, которое он, если верить его словам, собирался вам вручить; если же вы пожелаете узнать больше, в таком случае обратитесь к исповеди, которую оставляет вам ваш недостойный и несчастный друг

Генри Джекил"

- Тут было вложено что-то еще? спросил Аттерсон.

- Вот, сэр, ответил Пул и вручил ему пухлый пакет, запечатанный в нескольких местах сургучом.

Нотариус спрятал его в карман.

- Об этих бумагах нельзя говорить никому. Если ваш хозяин бежал или умер, мы можем хотя бы попробовать спасти его доброе имя. Сейчас десять часов, я должен пойти домой, чтобы без помех прочесть эти бумаги, но я вернусь до полуночи, и тогда мы пошлем за полицией.

Они вышли, заперли дверь лаборатории, и Аттерсон, оставив слуг в прихожей у огня, отправился к себе домой, чтобы прочесть два письма, в которых содержалось объяснение тайны.

Письмо доктора Лэньона
Девятого января, то есть четыре дня тому назад, я получил с вечерней почтой заказное письмо, адрес на котором был написан рукой моего коллеги и школьного товарища Генри Джекила. Это меня очень удивило, так как у нас с ним не было обыкновения переписываться, а я видел его собственно говоря, обедал у него только накануне; и, уж во всяком случае, я не мог понять, зачем ему понадобилось прибегать к столь официальному способу общения, как заказное письмо. Содержание письма только усилило мое недоумение. Я приведу его полностью.

"9 января 18... года

Дорогой Лэньон, вы один из моих старейших друзей, и хотя по временам у нас бывали разногласия из-за научных теорий, наша взаимная привязанность как будто нисколько не охладела во всяком случае, с моей стороны. Я не могу припомнить дня, когда, скажи вы мне: "Джекил, в ваших силах спасти мою жизнь, мою честь, мой рассудок", я не пожертвовал бы левой рукой, лишь бы помочь вам Лэньон, в ваших силах спасти мою жизнь, мою честь, мой рассудок - если вы откажете