Блистающий мир

мообладанию. - Но этот свет... - Она вышла на середину камеры, откинув кружево покрывала. - Теперь вы узнали? Да, я - Руна Бегуэм.

Друд понял, но из осторожности не сказал ничего, лишь, кивнув, сжал вздрогнувшую холодную руку. Камень кольца нажал его ладонь. Комендант, сухо поклонясь девушке, направился к двери; на пороге он задержался: - Я предупреждаю вас, 53-й, что вы не должны пользоваться кратким преимуществом положения ни для каких целей, нарушающих тюремный устав. В противном случае будут приняты еще более строгие меры вашего содержания.

- Да, я не убегу за эти двадцать минут, - сказал Друд. - Мы понимаем друг друга.

Комендант молча посмотрел на него, крякнул и вышел. Дверь плотно закрылась.

Теперь девушка, без помехи, в двух шагах от себя могла рассматривать человека, внушившего ей великую мечту. Он был в арестантском костюме из грубой полосатой фланели; спутанные волосы имели заспанный вид; лицо похудело. Глубоко ушли глаза; в них пряталась тень, прикрывающая непостижимое мерцание огромных зрачков, в которых, казалось, движется бесконечная толпа, или ходит, ворочая валами, море, или просыпается к ночной жизни пустыня. Эти глаза наваливали смотрящему впечатления, не имеющие ни имени, ни мерила. Так, может быть, смотрит кролик в глаза льва или ребенок - на лицо взрослого. Руну охватил холод, но гибкая душа женщины скоро оправилась. Однако все время свидания она чувствовала себя как бы под огромным колоколом в оглушительной власти его вибрации.

- Глухая ночь, - сказал Друд. - Вы, - здесь, - по разрешению?

Кто вы? Зачем?

- Будем говорить тише. У нас мало времени. Не спрашивайте, я скажу сама все.

- Но я вам еще не верю, - Друд покачал головой. - Все это необыкновенно. Вы слишком красивы. Быть может, мне устраивают ловушку. Какую? В чем? Я не знаю. Люди изобретательны. Но - торопитесь говорить; я не хочу давать вам времени для тайных соображений лжи.

- Лжи нет. Я искренна. Я хочу сделать вас снова свободным.

- Свободным, - сказал Друд, переступая к ней, сколько позволяла цепь. Вы употребили не то слово. Я свободен всегда, даже здесь. - Беззвучно шевеля губами, он что-то обдумывал. - Но здесь я больше не хочу быть. Меня усыпили. Я проснулся - в железе.

- Мне все известно, - Внимание! Я слушаю вас!

Руна высвободила из складок платья крошечный сверток толщиной в карандаш и разорвала его. Там блестели два жала, две стальные, тонкие, как стебелек, пилки - совершенство техники, обслуживающей секретные усилия. Эти изделия, закаленные сложным способом, употребляемым в Азии, распиливали сталь с мягкостью древесины, ограничивая дело минутами.

- Их я достала случайно, почти чудом, в последний час, как выехать; лицо, вручившее их, заверило, что нет лучшего инструмента.

Друд взял подарок, смотря на Руну так пристально, что она смутилась.

- Беру, - сказал он, - благодарю - изумлен, - и стало мне хорошо. Кто вы, чудесная гостья?

- Я принадлежу к обществу, сильному связями и богатством; все доступно