Три возраста Окини-сан

в Глазковском предместье города. Бондаревские сказали Коковцеву:

— У нас такса: две недели — две тысячи… Есть?

— Бонами или керенками? — пошатнуло Коковцева.

— Кому нужны боны Колчака? Клади керенками…

Они лихо выпотрошили ему карманы, но не столько лечили, сколько запугивали декретами, которые обязывали Коковцева предстать перед властью «центропупа». Коковцев говорил о себе, что он школьный учитель, потерявший семью. Напрасно! Бондаревские без разговоров вышвырнули его на улицу, еще слабого, сразу же как миновали две недели. В Казанском соборе, куда Владимир Васильевич забрел, желая погреть свои старые кости, ему опять повстречался тот же полковник генштаба.

— Вы теперь кто? — спросил он, крестясь.

— Притворяюсь учителем.

— А я политическим ссыльным. Регистрацию прошли?

— Что вы? Не дай Бог.

— Я тоже решил не соваться в эту петлю. — Он сказал, что еще можно бежать в Монголию. — Но вот беда: монголы бумажных денег не берут, им давай только чистое золото… Нету?

— Откуда у меня золото? — пожался Коковцев.

— Надо пробиваться к японцам… Иены есть?

Иен не было! Но теперь Коковцев пожалел об этом. В канун отъезда Колчака из Омска в штабе потрошили мешки с японскими деньгами, все брали сколько хотели, а Владимир Васильевич… постеснялся. Он сказал полковнику, что Сибирской флотилией командует его приятель по Балтийскому флоту, контр-адмирал Жорка Старк, — только бы до него добраться:

— Уж как-нибудь! Миноносец от него получу. Сейчас не до жиру — быть бы живу… Давайте, полковник, едем вместе.

— Хорошо. Я буду изображать идиота, а вы, адмирал, оставьте свое наивное учительство, никто вам не поверит…

Образованный генштабист в поезде объяснял Коковцеву географию и экономику богатого Забайкальского края.

— Профессор Тимонов, — говорил он, — был убежден, что внутри Амуро-Уссурийской области необходимо создать «Софийский морской порт», тактически выгодный для России, ибо притоки Амура сулят немалую выгоду для развития этого захолустья. Возьмем хотя бы Зею, у тунгусов известную как «Джи», у якутов «Дже», у маньчжуров «Изинкири»…

— Ваши документы! — подошел к ним патруль.

— Это… идиот, — показал Коковцев на полковника.

— Тогда мы тоже идиоты. А вы кто, гражданин во френче?

— Я… нормальный. Контр-адмирал Коковцев, честь имею.

— Куда путь держите?

— На Амурскую флотилию, где меня ждут.

— Какие-либо бумажки имеете?

— Вы видите, как я одет? У меня ничего не осталось…

Странно, что его, назвавшегося адмиралом, пропустили, а «идиота», сведущего в вопросах геоэкономики, арестовали, и он навсегда пропал в неизвестности. Обстановка же при японцах была совсем не та, что в «Колчакии» при союзниках.

Самураи не скрывали, что они плевать хотели на демократию, они сторонники возрождения русской монархии. Япония поделила Дальний Восток между своими вассалами: Семенову — Забайкалье с престолом в Чите, Гамову — Приамурье, Калмыкову — Хабаровский край. Это была оголтелая «атаманщина», и легче было, встретив