Странная история доктора Джекила и мистера Хайда

заговорил, был сиплым и прерывистым.

- Что ж, сэр, сказал он. Вот мы и пришли. Дай-то Бог, чтобы все оказалось хорошо.

- Аминь, ответил нотариус.

Дворецкий осторожно постучал, дверь приоткрылась на цепочке, и кто-то негромко спросил:

- Это вы, Пул?

- Да-да, сказал Пул. Открывайте.

Прихожая была ярко освещена, в камине пылал огонь, а возле, словно овцы, жались все слуги доктора и мужчины и женщины. При виде мистера Аттерсона горничная истерически всхлипнула, а кухарка с воплем "Благодарение Богу! Это мистер Аттерсон!" кинулась к нотариусу, будто намереваясь заключить его в объятия.

- Как так? кисло сказал нотариус. Почему вы все собрались здесь? Весьма прискорбный непорядок, ваш хозяин будет очень недоволен.

- Они все боятся, сказал Пул.

Последовало глухое молчание, никто не возразил дворецкому, и только горничная, уже не сдерживаясь больше, зарыдала в голос.

- Помолчите-ка! - прикрикнул на неЕ Пул со свирепостью, показывавшей, насколько были расстроены его собственные нервы; более того, когда столь внезапно раздалось рыдание девушки, все вздрогнули и повернулись к двери, ведущей в комнаты, с таким выражением, словно ожидали чего-то ужасного.

- Ну-ка, подай мне свечу, продолжал дворецкий, обращаясь к кухонному мальчишке, и мы сейчас же со всем этим покончим.

После этого он почтительно попросил мистера Аттерсона следовать за ним и через черный ход вывел его во двор.

- А теперь, сэр, сказал он, идите тихонько: я хочу, чтобы вы слышали, но чтобы вас не слышали. И вот что еще, сэр: если он вдруг пригласит вас войти, вы не входите.

Нервы мистера Аттерсона при этом неожиданном заключении так дернулись, что он чуть было не потерял равновесия; однако он собрался с духом, последовал за дворецким в лабораторию и, пройдя через анатомический театр, по-прежнему заставленный ящиками и химической посудой, приблизился к лестнице. Тут Пул сделал ему знак остановиться и слушать, а сам, поставив свечу на пол и сделав над собой видимое усилие, поднялся по ступеням и неуверенно постучал в дверь, обитую красным сукном.

- Сэр, вас хочет видеть мистер Аттерсон, сказал он громко и снова судорожно махнул нотариусу, приглашая его слушать хорошенько.

Из-за двери донесся голос.

- Скажите ему, что я никого не принимаю, произнес он жалобно и раздраженно.

- Слушаю, сэр, отозвался Пул почти торжествующим тоном и, взяв свечу, вывел мистера Аттерсона во двор, а оттуда направился с ним в большую кухню, огонь в большой плите был погашен, и по полу сновали тараканы.

- Сэр, спросил он, глядя мистеру Аттерсону прямо в глаза, это был голос моего хозяина?

- Он очень изменился, ответил нотариус, побледнев, но не отводя взгляда.

- Изменился? Еще бы! сказал дворецкий. Неужто, прослужив здесь двадцать лет, я не узнал бы голоса хозяина? Нет, сэр. Хозяина убили; его убили восемь дней назад, когда мы услышали, как он вдруг воззвал к Богу; а что теперь там вместо него и почему оно там остается... это вопиет к небесам,