Каторга

ны залива Терпения...

В столицу острова опять перетаскивали имущество, архивы учреждений; вернулись по своим домам семьи чиновников. Начались прежние вечера в клубе, обеды и ужины, никто не думал о плохом, все верили в мощь эскадры Рожественского.

- Адмирал - душка, - говорила госпожа Жоржетта Слизова, танцуя с полковником Болдыревым. - Мне показывали его фотографию... неотразимый мужчина! Если такой приснится женщине, она, несчастная, не будет спать до утра...

Пиленгский перевал, возвышаясь над Александровском, грозил Сахалину туманами и ранними снегопадами.

- Господи, - молился перед сном Ляпишев, - услышь ты меня, грешного, избави от лукавого и беса полуночного...

2. О ЧЕМ ОНИ ДУМАЛИ

Найбучи - так называлось место, которое Ляпишев закрепил за Быковым для его отряда. Что там, в этом Найбучи? "Море на вид холодное, мутное, ревет, и высокие седые волны бьются о песок, как бы желая спросить в отчаянии:

"Боже, зачем ты нас создал?" - так писал Чехов... В этих краях, забытых богом и начальством, писатель застал еще таких дряхлых каторжан, которые уже не могли вспомнить, когда они на Сахалин попали, а была ли за ними вина, тоже не ведали: "Может, и была! Разве теперь вспомнишь?" Иные старцы, не в силах поставить себе жилье, отрывали в земле норы, в которых и жили, как звери, редко выползая наружу... Когда-то в Найбучи уже квартировал крохотный гарнизонишко. Валерий Павлович размещал своих партизан где только можно, по избам и халупам, подновил заброшенную казарму-развалюху. Клавочка Челищева устроилась зимовать в магазине, где никто не покупал пересохших конфет с начинкою из орехов, отвращались от банок с сардинками, зато найбучинцы подолгу и мечтательно озирали хомут, украшавший центр местной коммерции. Хозяин лавки уже не раз с унылою безнадежностью спрашивал штабс-капитана:

- Может, хоть вы-то купите?

- Хороший хомут. Только зачем мне его?

- Вот и все так. Кой годик висит...

Валерий Павлович все-таки купил этот хомут, но при этом взял с хозяина лавки слово, что за время его отсутствия он приглядит за Челищевой, чтобы ее никто не обидел.

Лавочник поклялся на трехпудовой гире:

- Во! Пусть кто скажет ей ласковое словечко, так по башке и трахну. Хорошего покупателя как не уважить?

- Челищева моя невеста, - пояснил Быков, - потому и вывез с собою на юг. А сейчас надобно в Корсаковске побывать...

По первопутку он отъехал на санях. Корней Земляков взялся быть ямщиком офицера. В дороге встречались зимовья, все в дырках от пуль, выпущенных из "винчестеров": сразу видно, что кто-то нападал, а изнутри кто-то геройски отстреливался. Быков сказал, что большинство преступлений в южном округе вызваны недостатком женщин, на что Земляков ответил:

- А чтоб их, окаянных, совсем не было! Сколько мучениев бывает от этих тварей... я-то по себе знаю.

В эти дни, по настоянию властей Александровска, Зальца был вынужден устроить совещание офицеров Корсаковского округа. Они собрались: помимо Быкова, приехал