Альтист Данилов

Это со всеми случается, - сказал Данилов, - находит тоска, и все... Что же отчаиваться? Надо жить. У тебя ведь с будущим связаны большие надежды...

- Какие? - нервно спросила Клавдия.

Однако слезы уже высыхали на ее щеках.

- Ну какие... - осторожно сказал Данилов, - ты знаешь о них лучше меня... Или хлопобуды... Наконец, у тебя будет главная идея... Эта... достаточно сумасшедшая...

- А она осуществима?

- Не знаю... Я и о самой идее не знаю. Не знаю, что тебе на двадцать лет вперед припрогнозировали хлопобуды...

- Независимость! - горячо сказала Клавдия. - Вот моя главная идея!

- От чего независимость? От кого?

- Просто независимость! Независимость с большой буквы!

- Ну знаешь... - развел руками Данилов.

Больше он ничего не мог сказать.

Клавдия была в печали, но уже и энергия появилась в ее взгляде. Данилов чувствовал, что, если он сейчас станет соглашаться со словами Клавдии о неосуществимости ее достаточно безумной идеи, Клавдия сама ринется в спор и с ним, и с собственными словами. Это было хорошо, значит, она отошла от ночных тревог. Наверное, и отошла, раз писала письма королеве Бельгии. Слезы ее были, видно, явлением остаточным...

- А отчего эти женщины оказались вместе? - спросил Данилов, имея в виду портреты в рамке.

- Подумай...

- Странный набор...

- Стало быть, ты плохо знаешь меня, коли считаешь, что странный...

- Теперешнюю - возможно, что и плохо.

- Если все их свойства перемешать и слить в одной! Что было бы! Я б перевернула весь мир!

- У тебя вселенские масштабы?

- Данилов, какие во мне энергии и порывы! Если б ты знал! Но ведь все попусту... Все сгорит во мне... А я бы... Может, конечно, еще и выйдет что...

- Независимость тебе определили хлопобуды?

- Да. Но это тайна. Молчать о ней - в твоих же интересах. Как и в моих.

- Хлопобуды - серьезные люди?

- Они очень серьезные люди.

- Я уже чувствую, - вздохнул Данилов.

- С чего бы вдруг? Ты им не вредил?

- Пока нет.

- Не вздумай вставать у них на дороге. Сметут!

- Не пугайся. Я хожу по другой дороге.

- Но если они позовут в очередь, соглашайся немедля!

- Зачем?

- Из вашего театра люди стоят. Знают зачем.

- Кто же это?

Данилову очень захотелось, чтобы Клавдия назвала альтиста Чехонина. Она его и назвала. Еще, по ее словам, в очереди стояли виолончелист Туруканов и один из дирижеров, фамилию его Клавдия не помнила, но знала, что он - дирижер.

- Надо подумать, - сказал Данилов.

- Тут и думать нечего! Ты человек легкомысленный, что тебе будущее! Конечно, ради музыки в очередь вставать глупо. Но хлопобуды и тебе поставили бы прогнозы, возможно, нашли бы и главную твою идею. Ты стал бы жить серьезнее! Нет, ты встань! Ты хоть мне будешь помогать!

- Но откуда брать деньги на взносы?

- Приработаешь!

При воспоминании о пятнадцати рублях разговор об очереди стал Данилову неинтересным. Да и не собирался он вставать ни в какую очередь! Ему бы теперь вести