Узница Шато-Гайара

Все для нее будет сделано.

Тогда Маргарита нацарапала на пергаменте свое имя.

Робер Артуа поднялся с табурета и склонился над королевой. Повинуясь его нетерпеливому жесту, присутствующие отступили к порогу. Гигант положил свои ручищи на плечи Маргариты, почти касаясь ее шеи.

Прикосновение этих огромных ладоней наполнило все существо Маргариты каким-то успокоительным, блаженным теплом. Как бы боясь, что Робер уберет руки, Маргарита придержала их своими исхудалыми пальцами.

– Ну, прощайте, кузина, прощайте, – сказал Артуа. – Желаю вам спокойно отдохнуть.

– Робер, – прошептала Маргарита, ища глазами его взгляда. – Робер, скажите правду, когда в прошлый приезд вы пытались овладеть мной, вами руководило подлинное чувство или нет?

В каждом, даже самом испорченном человеке тлеет искорка добра, и граф Артуа в порыве вовсе не свойственного ему великодушия произнес те слова, которые ждала от него Маргарита:

– Да, кузина, я вас действительно любил.

И он почувствовал, как от прикосновения его ладоней успокаивается это истерзанное тело, в эту минуту Маргарита была почти счастлива. Быть любимой, будить желания было смыслом, целью всей жизни этой королевы, больше, чем почести, больше, чем власть.

Признательным взглядом проводила она Робера, вместе с которым удалялся свет уносимой свечи; в потемках он показался королеве неестественно огромным, и ей вспомнились непобедимые рыцари Круглого стола, о которых повествовали старинные сказания.

В дверях уже исчезло белое одеяние капеллана, блеснул в последний раз железный шлем Берсюме, и весь проем двери заполнила фигура Артуа, замыкавшего шествие. Вдруг он остановился на пороге, словно заколебавшись на мгновение, словно хотел сказать Маргарите еще что-то. Но дверь захлопнулась, в темнице воцарился мрак, и Маргарита вздрогнула от радости – она не услышала на сей раз ненавистного лязга замков. Итак, впервые за триста пятьдесят дней заточения не заперли двери ее темницы, и это показалось ей залогом близкой свободы.

Завтра ей разрешат выйти прогуляться по Шато-Гайару, а там явятся за ней с носилками и унесут ее туда, где растут деревья, шумят города, живут люди. «Смогу ли я держаться на ногах? – подумалось ей. – Хватит ли у меня сил? Ну конечно, силы вернутся».

Руки ее пылали, как в огне, но все равно она выздоровеет, теперь она твердо знает, что будет здорова. Но верно и то, что до утра ей не заснуть. Ну и что ж, светлая надежда поможет скоротать еще одну бессонную ночь.

Внезапно в тишине она уловила еле слышный шум, нет, даже не шум, даже не шорох, а сдержанное дыхание живого существа. Кроме нее, в комнате был еще кто-то.

– Бланка! – крикнула Маргарита. – Это ты, Бланка? Вероятно, стража открыла также решетку, разделяющую их темницы. Однако Маргарита не слышала скрежета засовов. И почему вдруг Бланка так бесшумно движется по комнате? А что, если она… Нет, нет! Не окончательно же Бланка потеряла рассудок! К тому же с приходом весны она стала вести себя гораздо разумнее, почти совсем