Джейн Эйр

ться, когда ему угрожала такая опасность. Вам, наверно, приснилось.

— Нет, не приснилось, — возразила я с некоторой горячностью, так как ее хладнокровие возмущало меня.

Она снова обратила в мою сторону проницательный, испытующий взгляд.

— А вы сказали хозяину, что слышали смех? — спросила она.

— У меня не было случая говорить с ним сегодня.

— И вам не захотелось открыть дверь и выглянуть в коридор? — продолжала Грэйс.

Казалось, это она теперь ведет допрос, пытаясь выжать из меня какие-то сведения. Вдруг мне пришло в голову: как бы она, догадавшись о моих подозрениях, не сыграла со мной какой-нибудь злой шутки. И я решила, что следует быть настороже.

— Наоборот, я заперла дверь на задвижку, — ответила я.

— А разве вы не запираете свою дверь каждый вечер, когда ложитесь спать?

«Черт побери, она хочет узнать мои привычки, она что-то замышляет!» И негодование снова взяло во мне верх над осторожностью. Я резко ответила:

— До сих пор я очень часто забывала про задвижку. Я не видела в этом необходимости, считая, что в Торнфильдхолле мне не угрожает никакая опасность, но с этого дня (продолжала я с особым ударением) я буду всякий раз запирать ее покрепче, прежде чем лечь в постель.

— И хорошо сделаете. Правда, у нас тут кругом спокойно, и, насколько я знаю, никто никогда не пытался ограбить этот дом, хотя всем известно, что здесь в кладовых одной серебряной посуды на многие сотни фунтов. Кроме того, как вы видите, для такого большого дома здесь очень мало слуг, — ведь хозяин не живет у нас подолгу, а когда приезжает, ему, как холостяку, мало что нужно. Но осторожность никогда не мешает. Дверь запереть нетрудно, и лучше, если вы будете защищены от любой неожиданности. Многие люди, мисс, полагаются во всем на провидение, а я считаю: на бога надейся, а сам не плошай, и береженого бог бережет. — Тут женщина замолчала. Она и так говорила слишком долго и эту тираду произнесла с назидательностью квакерши.

Я все еще стояла на том же месте, сраженная таким сверхъестественным самообладанием и непостижимым лицемерием, когда вошла повариха.

— Миссис Пул, — сказала она, обращаясь к Грэйс. — Обед для слуг скоро будет готов, вы не сойдете вниз?

— Нет. Поставьте пинту портера и кусок пудинга на поднос, я захвачу с собой наверх.

— А мяса вы не хотите?

— Немного, и ломтик сыру. Вот и все.

— А как насчет саго?

— Пока ничего не нужно. Я спущусь к чаю и сварю сама.

Тут повариха обратилась ко мне, сказав, что миссис Фэйрфакс ждет меня, и я сошла вниз.

За обедом я была так занята размышлениями о загадочном поведении Грэйс Пул и еще больше о том, какое положение она занимает в Торнфильде и почему ее в это же утро не отправили в тюрьму или по крайней мере не рассчитали, что совершенно не слышала рассказа миссис Фэйрфакс относительно ночных происшествий. Ведь мистер Рочестер совершенно ясно высказал мне свою уверенность в том, что преступницей была именно она; какая же таинственная причина удерживала его от того, чтобы открыто