Железный король

л Робер, бессильно опустившись в кресло. Он выжидал; Маго уже явно стала терять терпение.

– У нас с вами, тетушка, не раз выходили недоразумения, – начал наконец Робер.

– Хуже, племянник, пренеприятнейшие ссоры, и оканчивались они обычно плохо для вас.

– Верно, верно, и Бог свидетель, я желал вам всяческих бед. Робер и сейчас прибег к излюбленному своему приему – грубоватая, но не оставляющая сомнений искренность, откровенное признание дурных своих умыслов: так ему удавалось скрывать удар, которым он готовился поразить противника.

– Но такого несчастья я вам никогда не желал, – продолжал он. – Ибо, как вам известно, я настоящий рыцарь и строг в отношении всего, что касается нашей чести.

– Да в чем же дело, в конце концов? Говори же, – не сдержавшись, крикнула Маго.

– Ваши дочери, и мои кузины, уличены в прелюбодеянии и арестованы по приказу короля, равно как и Маргарита.

Маго не сразу осознала всю силу нанесенного ей удара. Она и впрямь не поверила Роберу.

– От кого ты слышал эту басню?

– Ни от кого, тетушка, я сам узнал, и весь двор тоже знает. Произошло это еще вчера вечером.

Робер испытывал истинное наслаждение, терзая свою толстуху тетку, поджаривая ее на медленном огне; взвешивая каждое слово, он рассказал ровно столько, сколько хотел рассказать о том, как весь Мобюиссон был разбужен гневным криком короля.

– А они признались? – спросил Тьерри д'Ирсон.

– Не знаю, – ответил Робер. – Но молодые д'Онэ, конечно, признаются, ибо в настоящий момент находятся в руках вашего друга Ногарэ.

– Терпеть не могу Ногарэ, – отозвалась графиня Маго. – Даже будь они невинны, как ангелы, из его рук они выйдут чернее ворона.

– Тетушка, – начал Робер, – темной ночью я проскакал десять лье от Понтуаза до Парижа, чтобы известить вас, ибо никто не подумал этого сделать. Неужели вы до сих пор считаете, что я действовал под влиянием дурных чувств?

Графиня Маго вскинула глаза на своего гиганта племянника; душевное ее смятение и тревога были так велики, что она невольно подумала: «Возможно, что и он способен иногда на добрые порывы».

Потом хмуро спросила:

– Хочешь завтракать?

Услышав эту фразу, Робер понял, что удар нанесен, и нанесен метко.

Не заставляя себя долго просить, Робер схватил со стола холодного фазана, разорвал руками на две половинки и впился в него зубами. Вдруг он заметил, что его тетушка переменилась в лице. Сначала побагровела грудь, прикрытая горностаевой опушкой платья, затем краска залила шею, потом подбородок. Наконец кровь бросилась ей в лицо, покрыла пурпурными пятнами лоб. Графиня Маго поднесла руку к сердцу.

«Вот оно, – подумал Робер. – Сдыхает. Сейчас сдохнет».

Но он ошибся. Графиня быстро поднялась с постели, и одновременно раздался грохот. Заячьи паштеты, кубки и серебряные блюда, которые она резким движением смахнула со стола, звеня и подпрыгивая, покатились по полу.

– Потаскухи! – заревела она. – И это после всего, что я для них сделала, устроила им такие блестящие партии… Попались,