Культурология. Учебник

Веды стали самым первым выдающимся памятником индоарийской эпохи. Мир, изображенный в них, огромен и ярок, охвачен непрерывным движением населяющих его божественно прекрасных гигантов. Боги, описанные в ведах, считались невидимым олицетворением стихий и природных явлений. Но при этом они представлялись людям в образах прекрасных людей, благожелательных ко всем земным существам. Все ведические божества вместе с сонмом духов плодородия составили огромный круг персонажей последующего изобразительного искусства.

Влияние и авторитет вед в Древней Индии были настолько велики, что почти все более поздние достижения индийской духовной культуры так или иначе оказывались связаны с ними. Священные знания заложили основы последующей религии, философии, науки Древней Индии. Именно поэтому древнеиндийскую культуру часто также именуют ведийской, или ведической.

Начиная с вед, в Индии складывается своеобразная мозаика религий. Первой из них стал ведизм — религия самих вед. Примерно в I тыс. до н. э. ведизм трансформировался в брахманизм, представлявший собой более стройное учение о мире. Характерной чертой брахманизма стало признание некоего мирового, космического принципа, Абсолюта, предшествующего существованию природы и человека (Брахма). Роль конкретных богов, которых в брахманизме насчитывалось довольно много, была не столь велика. По сути дела они были лишь индивидуализированным воплощением этого Абсолюта. Многочисленный пантеон богов этого периода был разделен на три группы в соответствии с тремя сферами Вселенной — небом, землей и воздухом. К первой принадлежали — Сурья (солнце), Ушас (заря), Варуна (вода и миропорядок), ко второй — Агни (огонь), Сома (божественный опьяняющий напиток), к третьей — Ваю (ветер), Рудра (гроза), Индра (гром и молния). Строгого различия между ними не было, к любому из них можно было обратиться с самыми разными просьбами.

Веды — не только религиозные, но и литературные памятники древнеиндийской культуры. Наряду с молитвами в них можно встретить описание борьбы добрых и злых духов, многие их гимны настолько образно и поэтично описывают природу и человеческие переживания, что по праву могут рассматриваться как поэтические тексты. Даже гимны, посвященные богам, часто являются не столько религиозными, сколько эпическими произведениями, в которых можно найти все от героики до лирики и прямой сатиры.

Постепенно, по мере смены поколений, священные тексты становились малопонятными. Потребовались комментарии к ведам, приспосабливающие древнюю религию к изменившимся условиям жизни. Так появились «Брахманы», «Араньяки» («Лесные книги») и «Упанишады» («сидящий у ног учителя»). Там была разработана вторая ключевая идея индийской религии, философии и культуры — идея вечного круговорота мира, места и судьбы человека в нем. Существует вечный, неподвижный божественный мир. И есть мир, находящийся в вечном круговороте, не имеющий ни начала, ни конца. Подлинно реальным является только божественный мир, а тот мир, в котором мы живем, на самом деле не более, чем иллюзия (майя).

Человеческая жизнь и судьба также являются частью мирового круговорота. Идея о разделении духовного и телесного начал человека придала этому круговороту форму переселения душ (сансары). Так индийское мировоззрение приходит к идее вечной жизни и отсутствия вечной смерти. Смерть становится только перерывом постепенности, шагом в бесконечной цепи перерождений, за которым следует новая жизнь в новой форме, которую обретет душа. Так появляется идея вечного колеса сансары — важнейшей идеи индийской культуры, нашедшей свое отражение не только в религии и философии, но и в искусстве.

Посмертная судьба человека, очередной поворот колеса сансары очень жестко предопределен кармой человека — то есть суммой добрых и злых дел, накопленных в предыдущей жизни. Здесь некого умолять о помиловании, невозможно покаяться и тем самым изменить свою посмертную судьбу (как, например, в христианстве). Мировой закон, закон кармы, который определит следующее воплощение души, сделает это в зависимости от деяний в прошлых существованиях. Его невозможно обмануть, поэтому то место в жизни, которое человек занимает сейчас, полностью заслужено им в его прошлых жизнях. Хорошая карма — рождение в высших кастах — это награда за прошлую праведную жизнь. Зло, неблаговидные поступки, нарушение законов и традиций в прошлой жизни с необходимостью влекут наказание — рождение в низших кастах или даже воплощение в теле животного (даже червяка или комара). Поэтому нет смысла бунтовать, быть недовольным своей судьбой. Никакие восстания, бунты, перевороты не могут реально изменить судьбу человека (именно поэтому индийская история их практически и не знает). Так идея кармы, одна из основных в индийском менталитете, стала регулятором индивидуального и общественного поведения индийцев. Концепция сансары на века обезопасила Индию от социальных потрясений: нужда, нищета, труд осознавались как результат предыдущей греховной жизни и дурной кармы, как вина самого человека.

Целью жизни индийцев, однако, было не простое улучшение кармы, а полное выпадение из круга перерождений, достижение освобождения — мокши. Достичь этого состояния мог только брахман-аскет, который с годами воздержаний приобретал огромную энергию (тапас), позволявшую ему возвыситься над законом кармы, достичь божественных миров и раствориться в них. Поэтому огромное число отшельников прибегало к суровой аскетической практике в надежде раствориться в брахмане и никогда больше не воплощаться в этом мире.

Представления о культуре Древней Индии этого периода мы получаем так-же по сложившимся в это время эпосам — «Махабхарате» и «Рамаяне». Появление этих крупнейших эпических произведений Индии — «Махабхараты» (Великая война потомков Бхараты) и «Рамаяны» (сказ о приключениях царя Рамы) относят ко второй половине I тыс. до н. э. В них вошли мифы, сказания о жизни народов Индии, легенды о ее богах и героях. Эти поистине грандиозные сказы наполнили индийское изобразительное искусство своими драматическими сюжетами, внесли в него новые живые и эмоциональные мотивы. Картины природы, удивительных приключений, обрядов и игр переплетаются в них с описанием титанических подвигов битв и героев, наделенных божественной, сверхчеловеческой силой.

Сюжетной основой «Махабхараты» стало повествование о борьбе за власть потомков мифического царя Бхараты — древних родов Кауравов и Пандавов. Эта борьба принимает размеры грандиозной битвы, в которой участвуют все живущее на земле и на небе — боги и духи, люди и звери, а самой битве придается космический размах. Художественную ценность «Махабхарате» придают описания дворцов правителей с прозрачными жемчужными сетками на окнах, полами, сложенными из драгоценных камней, сотнями дверей, ковров и декоративных деревьев, унизанных самоцветами. Эти описания выражают прекрасные мечты людей того времени о волшебной красоте мира.

В основе повествования «Рамаяны» — рассказ о походе на остров Ланка царя Рамы для спасения своей возлюбленной Ситы, похищенной царем демонов Раваной. Рама с помощью царя обезьян борется с царем демонов, с которым не могут справиться боги — это доступно только человеку. В поэме воспевается подчинение младших старшим, покорность и верность жены. Каждый из героев является олицетворением одного из положительных качеств человека. Герои «Рамаяны» и сегодня остаются символом благородства и высоких нравственных идеалов.

13.2. Культура в эпоху Маурьев

До VI в. до н. э. на территории Древней Индии господствовала раздробленность. Но постепенно из среды мелких государственных образований стало возвышаться одно — Магадха во главе с царем Бимбисарой. Его наследники смогли подчинить своей власти весь бассейн Ганга и граничащие с ним горные районы. Однако скоро эта территория оказалась последовательно захваченной персами и Александром Македонским. Выдающийся деятель Чандрагупта Маурья возглавил борьбу против греко-македонского господства и около 317 г. до н. э. стал основателем могущественной державы и родоначальником династии Маурьев. Держава Маурьев охватывала огромное пространство, почти совпадающее с территорией современной Индии. Особенно активную завоевательную политику вел внук Чандрагупты — Ашока.