Политическая история брюк

Теперь девушки, учащиеся на бакалавра, встречаются так же часто, как и юноши. Студентки находятся в авангарде перемен. Они крайне политизированы, участвуют в событиях мая 1968 года и не собираются жить как их матери. Эпоха смотрит в будущее, завоевание космического пространства кружит голову. В то время, когда манекенщицы Куррежа выглядят так, словно они готовы осваивать лунную поверхность, Валентина Терешкова становится первой женщиной-космонавтом: в 1963 году она проводит больше двух дней в космическом пространстве, будучи одетой в комбинезон оранжевого цвета. Во время тренировок и прыжков с парашютом, в которых ей нет равных, она обязательно носит брюки. Еще больше, чем эта «Гагарин в юбке», будоражит воображение разве что Барбарелла, персонаж комиксов, созданный в 1962 году Жан-Клодом Форестом, с ее шортами, сапогами и взрывным либидо ^{700}. Сексуальную Барбареллу в кино сыграет Джейн Фонда, одетая в кольчугу (режиссер Роже Вадим, 1968 год). В научной фантастике открытая одежда исчезает ^{701}.

Франция осваивает досуг и спорт, связанные с новыми вестиментарны-ми возможностями, порой более современными с технической точки зрения. Женщины, естественно, чаще занимаются женским спортом. И хотя в спорте различение полов присутствует — настолько сильно опасение, что чрезмерные усилия маскулинизируют женщин, — здесь больше вестиментарной свободы, чем в повседневной жизни ^{702}. А на Олимпийских играх в Гренобле 1968 года все французские спортсмены дефилируют в брюках. Популярность спортивной одежды растет, и дело не только в повышении зрелищности спорта и распространении спортивных практик, но также и в пересмотре вестиментарных конвенций (например, отношения спорт/город).

Успеха у брюк не было бы, если бы незадолго до этого не появилось понятие прет-а-порте. Французы позаимствовали прет-а-порте у американцев в 1948 году. Журнал Elle, спросив у своих читательниц в феврале 1952 года, хотели бы они иметь возможность покупать готовую одежду, получил большинство положительных ответов. В 1957 году проходит первый салон прет-а-порте. Развиваются магазины, одежные отделы в больших магазинах и торговля по почте, обрекая на постепенное увядание ателье, шившие одежду по мерке, а также умение шить, которое расцвело в 1930-1950-е годы, когда идеология женщины-домохозяйки достигла своей кульминации. По оценкам Elle (6 октября 1958 года), одежду от-кутюр носят 4 тысячи женщин; остальные 13 миллионов, не могущих себе это позволить, оденутся в прет-а-порте ^{703}.

Эти важные изменения происходят в связи с «изменением структуры моды», которая из концентрической становится полицентричной. У нее больше нет национального (парижского) характера, и она испытывает английское и американское влияние. Мода развивается снизу вверх, от молодежи к взрослым, от пролетариата к средним и высшим классам, от стран третьего мира к богатым странам Запада, от бедных пригородов к дорогим кварталам. Мода становится массовым движением. Высокая мода пытается адаптироваться к новым условиям и сохраняет во Франции престижное положение.

Женские брюки — сильный образ разрыва с традицией, в особенности в условиях, которые делают этот разрыв возможным и желательным. Франция входит в фазу ускорения экономического роста. 1960-е годы — самое решительное десятилетие «Славного тридцатилетия» [79]: в это время возникает желание строить что-то новое ^{704}. Конечно, немало скелетов осталось в шкафу. Нужно забыть войну в Алжире. Вытесняется из сознания французов правительство Виши. Потребление гипнотизирует массы. Как резюмирует Жорж Перек, повсюду «вещи» — одежда, много одежды, все более разнообразной и на любой кошелек.

Триумф унисекса

Настоящая звезда среди брюк конца 1960-х годов — джинсы, или, точнее, «блю джинс» ^{705}. Эти брюки из денима пришли в Европу с американского Дальнего

Запада вместе с американскими военными ^{706}. Эта мужественная одежда связана с образами Джеймса Дина, Элвиса Пресли, Марлона Брандо… Ассоциируясь с трудом американских первопроходцев, они тем самым дублируют пролетарскую сторону происхождения брюк. В Америке 1950-х годов благодаря битникам, а затем в 1960-х годах они становятся символом протеста студентов, неприятия войны во Вьетнаме, в особенности после введения всеобщей воинской повинности, борьбы черного населения за свои гражданские права, возрождения феминизма.

Политическое значение брюкам придавала Анджела Дэвис (в тюрьме в 1970–1971 годах ее заставили носить платье), которая видела в них наименее неудобную одежду из тех, которые вынуждены были носить женщины ^{707}. Эта интеллектуалка, со студенческих лет, прошедших в Нью-Йорке, читавшая социалистов-утопистов XIX века, может проводить исторические параллели. Джинсы естественным образом ассоциируются с сексуальным освобождением и богемным образом жизни. Став символом неповиновения, они участвуют в жизни западной контркультуры. Историк джинсов Даниэль Фридман использует для них красивое выражение «вторая братская кожа» ^{708}. Джинсы, по выражению стилистки Агнес Б., — «первая одежда для обоих полов» ^{709}. Они, конечно, воспринимаются как новая униформа, демонстрация определенного конформизма, но в то же время служат признаком нонконформизма, гедонизма, культа тела. Значение этой одежды полностью осознают с 1967 года, когда начинает набирать силу движение хиппи.

Мода на унисекс «знаменует символический разрыв, новую вестиментар-ную эру, во время которой западная традиция превращается всего лишь в одну из составляющих практик, в которой вестиментарный половой диморфизм выглядит как возможность, а не строгая обязанность», — пишут Мари-Терез Басс и Оливье Буржелен, тонкие исследователи феномена унисекс ^{710}.

В конце 1960-х и начале 1970-х годов мода во Франции предлагает модели в стиле унисекс, основанные на брюках и в очень редких случаях — на юбке. У этой тенденции много источников, причем не все из них осознаны. Протестная контркультура играет роль, которую подчеркнул май 1968 года и которая впоследствии проявится в некоторой «революционной небрежности», как в эпоху санкюлотов. Пролетарская простота стала обязательной. Массово распространяется стиль хиппи — молодежь обоих полов одевается в ношеные джинсы, украшенные и обрезанные. Как и в 1920-е, мужская и женская стрижки становятся похожими, а мужская мода феминизируется.

Популярные исполнители песен очень быстро фиксируют эти перемены во внешности, и этот источник вполне можно считать документальным, а не анекдотическим, поскольку молодежная культура тесно связана с песней, музыкой, прессой и радио. Вот что поет Жильбер Беко (1961):