Политическая история брюк

Адвокат-феминистка грубо обвиняет Виолетту Моррис, ссылаясь на действующие моральные нормы. Со своих феминистских позиций она не готова принять возможность перехода из одного гендера в другой: «Мадам Виолетта Моррис, господа, настолько убеждена в том, что только мужчины правы, что пошла еще дальше в своем стремлении походить на них и искалечила себя: она отрезала себе грудь». Отметим, что Моррис сделала операцию уже после тех поступков, в которых ее обвиняют. Виолетту Моррис подозревают также в неискренности: Ивонн Неттер утверждает, что женщины, которые переодеваются мужчинами, хотят привлечь к себе внимание, и напоминает, что об этом рассказывала Рашильд. Аргумент о костюме, который Виолетта носила во время войны, не проходит: у истицы было время вновь перейти на гражданскую одежду.

Еще один очень интересный довод: женская одежда меняется и освобождается от своих пут; слишком короткие юбки стали вновь приличными, корсет больше не носят, «женский костюм совершенно мягкий и подходит для всевозможных занятий женщины XX века».

По примеру своей коллеги, которая употребляет слово «двусмысленный», Ивонн Неттер намекает на опасность для морали, которую представляет Виолетта Моррис в женских раздевалках, и полагает, что следует избегать ее «тесного контакта с молодежью, у которой и без того достаточная склонность к маскулинизации». Федерация заявляет, что у нее есть об этом свидетельства, полученные из спортивных кругов.

«Как мадам Виолетта Моррис может говорить о нанесенном ей ущербе, если она носит свой костюм незаконно?» — бросает Ивонн Неттер. «Женщины не имеют права носить кюлоты на улице» — это утверждение выглядит особенно удивительно в устах столь прогрессивно настроенной феминистки. Чтобы носить мужскую одежду в повседневной жизни, необходимо разрешение, а чемпионка его не запросила.

Законы остаются законами для всех, соответствующее распоряжение существует… даже для мадам Виолетты Моррис. Чтобы носить мужскую одежду, женщина должна иметь разрешение от префектуры полиции. Очевидно, что мадам Виолетту Моррис никто не арестует на выходе из этой аудитории, она так ходит, и никто не осмелится арестовать ее, чемпионку, но если в ходе какой бы то ни было манифестации она будет задержана, уверяю вас, полиция потребует от нее показать разрешение, которое она не сможет предъявить.

Ивонн Неттер заканчивает свое выступление похвалой женственности, которую француженки должны стараться сохранять, если они хотят продолжать двигаться по пути равенства. А кокетство — одно из условий их успеха. Федерация имеет все законные основания для того, чтобы исключить Моррис из своих рядов. «Мы не хотим сделать из этих юных девушек таких мужчин, одетых в брюки, пальто, воротничок и галстук <…>. Мы хотим воспитывать здоровых, серьезных, разумных, спортивных — и, конечно, современных! — девушек, которые понимают, что самая красивая роль женщины — это нежное материнство». Не оставляя адвокату Лоту монополии на остроумные высказывания, адвокат заявляет, что поскольку «мадам Виолетта Моррис отрезала себе груди, то последний вид спорта, очевидно, ей недоступен».

Таким образом, феминистки встают на сторону порядка, а мужчина — адвокат Лот — демонстрирует письмо префекта полиции, в котором тот заверяет, что женщин в брюках больше не преследуют. «Некоторые пытаются возродить распоряжения времен Старого порядка, а также решение, вынесенное на II год Революции санкюлотами. Тогда им не удалось запретить молоты, не помешали они им и возродиться. Сегодня их распоряжения — пустые слова. Префект заявил, что они устарели». Сам префект полиции не осмеливается «будить этот текст ото сна», замечает один журналист ^{593}!

Общественное мнение терпимо относится к эксцентричности, которую оно воспринимает со смесью иронии и сочувствия. В прессе множатся юмористические статьи. Illustration (8 марта) отмечает парадокс: адвокат в мантии [68], а его клиентка в брюках. Чемпионку сравнивают «с соблюдением всех пропорций» с Жанной д’Арк, «которую судьи Руана обвинили в том, что она отказалась от одежды своего пола. Несколько удивительно видеть, что с XV века ничего не изменилось и что по-прежнему в зале суда необходимо собрать мужчин, одетых в адвокатское платье, чтобы выяснить, имеет ли право женщина носить кюлоты». Еженедельник выражает удивление и тем, что «женщины спорта» ^{594} выступают против равенства, которое, как казалось, нашло в этом занятии — в особенности в легкой атлетике — широкое поле для применения, и приходит к выводу, что, «если женщина и хочет быть равной мужчине, она не готова заходить в этом равенстве настолько далеко, чтобы завоевать воротнички и подтяжки».

С точки зрения Федерации, на кону стоит образ развивающегося женского спорта. Как и в случае с другими вопросами, необходимо доказать, что он не угрожает существующему различию между полами. В 1930-е годы во время спортивных соревнований будет зафиксировано несколько случаев, когда мужчины-атлеты соревновались с женщинами, позднее оказавшимися мужчинами или людьми, имеющими признаки обоих полов ^{595}. Профессиональный спорт рождает полемику, которую социолог спорта Катрин Луво называет «тяжбой о вирилизации» спортсменок. Действительно, интенсивные тренировки меняют женскую морфологию, снижая массу жира, уменьшая грудь, иногда прекращая менструации — тем самым сокращая разницу между полами. Пресса с легкостью называет спортсменок «третьим полом»… Таким образом, она выражает беспокойство, вызванное отходом от гендерной нормы, и показательным образом использует выражение, отсылающее к гомосексуальности.

Из процесса Виолетты Моррис невозможно сделать вывод о ее сексуальной ориентации, поскольку обе стороны молчат по этому поводу. Лишь несколько намеков на ее моральный облик, присутствие в женских раздевалках, массаж на спортивном поле, близость к молодежи могут свидетельствовать о том, что на самом деле является совершенно очевидным. Как мы уже видели, травестия на тот момент воспринимается как внешний признак извращенности. Не склонная к скрытности, Виолетта Моррис пользуется репутацией женщины скандальных половых связей. Каким-то образом она воплощает в себе «лесбийскую опасность», которая парит над спортом. «Мальчиковость», в которой ее обвиняют, может восприниматься как синоним лесбиянства ^{596}.

Решение суда и его последствия

Товарищ прокурора Браше — ярый сторонник соблюдения равенства между полами. Он считает, что истица — «один из тех редких женских феноменов, которые решили сменить очаровательные женские наряды на мужскую одежду и которыми два или три раза за век занимается пресса». Он иронизирует над «идеальной иллюзией», которую создает этот костюм, — даже фотографы с трудом вычленяют героиню процесса, так легко растворяется она в мужской толпе. Конечно, берется в расчет и мастэктомия: в судебной практике, на которую ссылается товарищ прокурора, чтобы оправдать невмешательство суда в регламент Федерации женского спорта, упоминается ассоциация инвалидов!

Что касается права ношения брюк, то ответ суда ясен: по-прежнему действует неотмененное распоряжение.

Что касается права женщины носить кюлоты… за пределами своего дома, то мадам Неттер опровергла его, ссылаясь на тексты и в строгом соответствии с нормами права; мне же эта практика кажется совершенно неуместной в департаменте Сена. Хотя известное вам распоряжение полиции от 7 ноября 1800 года больше и не применяется, то только потому, что немногочисленные соперницы мадам Виолетты Моррис не представляют большой угрозы для приличия и общественных нравов. Но даже устаревшее распоряжение остается в силе до тех пор, пока его не отменили или не аннулировали. Хотя пусть героиня этого процесса не беспокоится: у меня нет никакого намерения — это было бы слишком злым шагом с моей стороны — выписывать ей штраф на выходе из этого помещения. Но ответчик поступил верно, заметив, что она заходит слишком далеко, требуя права одеваться как ей нравится <…>. Я же, со своей стороны, считаю необычным, если не сказать нескромным, тот факт, что женщина, которая полностью отреклась от женственности, которая изуродовала себя в результате извращения морали или в целях рекламы низкого пошиба, которая долгие годы своим видом и своими манерами делает такую плохую рекламу французским женщинам, претендует на то, чтобы навязывать и определять законы в рамках ассоциации женского спорта.