Уравнение Шекспира, или «Гамлет», которго мы не читали

Речь идет о смене власти, которая уже случилась, – а, может быть, только грядет, если учесть, что клоун Джеймс говорит, что он царствует тридцать лет. Тогда сцена на кладбище происходит в 1597 году. Это не отменяет наших предыдущих выводов – Джеймс всегда жаждал смерти Елизаветы и уже с начала 90-х завел секретную переписку как с Робертом Эссексом, так и с Робертом Сэсилом – выбирал, на кого ему сделать ставку. В письме от 6 октября 1595 года Джеймс пишет своему кузену Эссексу:

I am also glad that he who rules all there, is begun to be loathed at by the best and greatest sort there, since he is my enemy (though undeserved, as God knows) (Я также доволен, что он, тот, кто управляет там всеми, стал ненавидимым лучшим и величайшим классом там, так как он – мой враг (хотя я не заслужил, видит Бог).

«Он» здесь – королева Елизавета, и эта цитата показывает, какой откровенной была переписка Джеймса и Эссекса, и как давно Эссекс и Джеймс строили планы смены власти. Вот только у Эссекса оказались королевские амбиции. Но в сцене на кладбище могильщик-Джеймс все еще роет (и будет рыть вечно!) могилу для великой женщины, которая когда-то была христианкой – для королевы Елизаветы.

Продвижению Джеймса к английскому трону в основном способствовали Роберт Сэсил и Генри Говард, младший брат герцога Норфолка, казненного Елизаветой в 1572 году за его попытку жениться на Марии Стюарт. Известно участие в переписке и графа Нортамберленда (муж сестры Эссекса Дороти, «граф Волшебник», друг Рэли и участник Школы Ночи) – его графство было расположено ближе всех к Эдинбургу. Кстати, в этой переписке ее участники обозначали себя только числами – сам Джеймс был числом 30 (возможно, «тридцать лет» означают именно эту тридцатку), Роберт Сэсил – 10, Нортамберленд – 3. После прихода Джеймса к власти, Роберт Сэсил и Генри Говард исключили из борьбы за близость к королю Уолтера Рэли, Капитана королевской гвардии и Генри Брука (муж нашей Офелии), начальника «Пяти портов», который контролировал морские (а, значит, все) границы Англии. Эти двое были обвинены в заговоре и приговорены к казни, последовавшей, впрочем, через 15 лет. Сразу после того, как Рэли был заключен в Тауэр, Джеймс выпускает в свет эссе A Counterblast to Tobacco (Против табака) – первое печатное заявление о вреде курения. Напомним, что Рэли был тем человеком, что привил Англии американскую любовь к курению. Несмотря на это, Рэли, сидя в Тауэре, был учителем сына Джеймса, принца Генри – папа доверял пирату и чернокнижнику, другу атеиста Марло. И это странно – хотя бы потому, что Джеймс выступал против магии, и в 1589 году казнил группу «ведьм», якобы покушавшихся на его королевскую жизнь. В своем труде Daemonologie (1597) на основе Святого писания он доказывает, что именно женщина в первую очередь подвержена служению дьяволу, и ведьм нужно предавать любым видам казни. К мужчинам Джеймс, как известно, был более милостив – даже к таким как Рэли.

Возвращаясь к Демонологии, отметим, что этот труд интересен для нашего исследования еще несколькими моментами. Взять хотя бы форму – в этой книге Джеймс построил изложение как диалог, который ведут Epistemon (учитель, наставник) и Philomathes (любитель знания). Любитель задает вопросы, учитель отвечает и поучает – прямо как два клоуна на кладбище. Разве что учитель в конце не посылает ученика за водкой в лавку Йогена. Но наш автор Шекспир так шутит. Однако он не шутит, влагая в уста могильщику следующее:

O a pit of Clay for to be made

(О, яма/ловушка из глины уже готова)

for such a guest is meet

(такому/подобному гостю подобающая)

А в Демонологии Эпистемон рассказывает Филомату, как изощряются слуги дьявола в колдовстве, наведении порчи – для этого дьявол учит их создавать изображения человека из воска или глины – to make Pictures of waxe or clay. Мы вполне можем принять a pit of Clay (ловушку/западню из глины) за то самое колдовское изображение человека, через которое на беднягу наводится порча, и о котором со знанием дела разглагольствует клоун Джеймс. Он роет могилу, или, что одно и то же, готовит для Елизаветы западню – восковую, глиняную или политическую.

Он знает еще немало интересного о темных силах и о методах борьбы с ними. В Демонологии появляется и так давно интересующая нас вода. Оказывается, эта вода есть элемент действительно одушевленный! С ее помощью очень просто вывести на чистую воду (!) поклонников дьявола. Для этого нужно всего-навсего бросить подозреваемого в воду – пусть попробует поплыть по лону вод. И Джеймс-Эпистемон уверяет любознательного Филомета, что the water shal refuse to receive them in her bosom, that have shaken off them the sacred Water of Baptisme, and wilfullie refused the benefite thereof (эта вода откажется принять их в свое лоно, вытолкнет их священная Вода Крещения и умышленно откажется помогать им). Именно так, а не иначе! Но верен этот способ, или нет, высказывание короля-демонолога может сыграть важную роль в нашем расследовании. Теперь мы можем, пусть и с осторожностью, отнести рассуждения о воде, утопившей великую женщину, к самому королю Джеймсу, мастеру темных дел (gravemaker). Это вовсе не наше предвзятое мнение об уважаемом короле – так его выставляет автор, г-н Шекспир – видимо на то были свои причины. Не зря же клоун-могильщик изрекает следующую мысль: 3215-7 …great folke should haue countnaunce in this world to drowne or hang tho(-,e) selues (…великие люди имеют разрешение в этом мире топить или вешать себя). «Себя» здесь можно прочитать как «друг друга». Раз королю, как великому человеку дано божественное право устанавливать законы, то он имеет право и утопить великую женщину, не так ли?

Что касается мнения о короле шотландском и английском, то в нашем распоряжении есть высказывание другого короля, известного нам Генри IV Французского. Это он сказал о Джеймсе: «Самый ученый дурак в христианском мире». Наверное, Шекспир обозначил Джеймса как clowne, следуя этому определению. Нужно учесть также сходство слов clowne и crowne (корона). Но есть еще одна причина. Clowne помимо шута, клоуна означает и неотесанный парень, деревенщина, простолюдин. В связи с этим можно упомянуть слухи о рождении короля Джеймса. (Мы имеем право опираться на слухи, поскольку ведем не историческое расследование, и выясняем не то, как случилось на самом деле, но как случилось по версии Шекспира – а он имел право использовать слухи и сплетни в качестве материала для своего творчества). Лоуренс Джеральд (Lawrence Gerald for the Shakespeare Roundtable at the Beverly Hills Library on December 7, 1996) предполагает, что Джеймс вовсе не был сыном Марии Стюарт. Настоящий ее сын якобы умер при родах, но Марии нужен был наследник для укрепления своей позиции перед Елизаветой, и умершего младенца подменили только что рожденным сыном лорда Мара (Mar). В 1830 году рабочие, разбирая стену в палате королевы Шотландии в Эдинбургском замке, обнаружили маленький дубовый гроб, в котором был мумифицированный труп мальчика, обернутый в шелковые и золотые одежды с инициалом J (London Sunday Dispatch Oct 23, 1938). Сообщается, что Джеймс не имел сходства со Стюартами, но был очень похож на лорда Мара. Некоторые близкие королю люди знали о его тайне. В частности, один из его фаворитов, Роберт Карр граф Сомерсет, когда его привлекли к суду за убийство Томаса Овербери, якобы пригрозил раскрыть эту тайну, и Фрэнсису Бэкону пришлось уговаривать его не делать этого в обмен на прощение. Сомерсет был помилован, но провел в тюрьме шесть лет. В качестве доказательства подмены приводят и мнение о странном поведении Джеймса в случае с казнью Марии Стюарт – он не предъявил Елизавете никаких претензий, более того, якобы выторговал преемственность трона в обмен на обещание закрыть глаза на казнь матери. Добавим, что в 1586 году Мария лишила сына наследства за то, что он отказался от союза с папой римским и перешел на сторону Елизаветы.