Классное чтение: от горухщи до Гоголя

Затем Грибоедов переходит к особенностям изображения персонажей: «“Характеры портретны” (это цитата из Катенина. – И. С.). Да! и я, коли не имею таланта Мольера, то, по крайней мере, чистосердечнее его; портреты и только портреты входят в состав комедии и трагедии, в них, однако, есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные всему роду человеческому настолько, насколько каждый человек похож на всех своих двуногих собратий. Карикатур ненавижу, в моей картине ни одной не найдешь» (Грибоедов – П. А. Катенину, первая половина января – 14 февраля 1825 г.).

К умному и здравомыслящему человеку мы обратимся позднее, а пока разберемся с глупцами, карикатурами, портретами и характерами.

«Я тебя породил, я тебя и убью», – говорит Тарас Бульба в гоголевской повести. В настоящем, особенно реалистическом произведении порожденные авторским воображением герои становятся настолько свободными, что существенно ограничивают авторские права. Автор без насилия над их характером и художественной логикой не может изменить их судьбу по личному усмотрению.

Цифра 25 появилась в письме, скорее всего, как живописное округление. Среди «действующих» в афише значатся 23 человека, исключая Чацкого, но включая шесть дочерей Тугоуховских. Если же добавить к Петрушке упомянутых в той же афише «несколько говорящих слуг», «множество гостей всякого разбора и их лакеев при разъезде», «официантов» да еще так называемых внесценических персонажей, то число получится много больше.

Эти персонажи выстраиваются в своеобразную пирамиду: просто упоминаемые (внесценические) или появляющиеся герои без речей – эпизодические (главным образом, гости на балу) – и второстепенные, однако охарактеризованные достаточно подробно (если все-таки считать главным героем одного Чацкого).

Что же думал сам автор о способах их изображения?

Карикатурой Грибоедов называет образы, которые обычно обозначают как типы: представленные какой-то одной психологической или моральной чертой. Портрет же – это не зарисовка с натуры, изображение реального человека (хотя подобных прототипов отыскали в Москве для многих грибоедовских героев), а многосторонняя, психологически сложная характеристика. Портрет, в сущности, – синоним понятия «характер».

Говоря об отсутствии в комедии карикатур, Грибоедов, конечно, имел в виду персонажей третьей группы. Что же касается не появляющихся на сцене лиц и появляющихся на балу гостей, то они даны как раз карикатурно, характеризуются какой-то одной чертой (причем не обязательно комической).

В семье Горичей характеристики разделены.

Наталья Дмитриевна – долго не выходившая замуж и наконец достигшая цели московская барышня. В этом смысл обмена репликами с Чацким. «Моложе вы, свежее стали; / Огонь, румянец, смех, игра во всех чертах», – иронизирует по старой памяти Чацкий. «Я замужем», – прерывает его героиня. И Чацкий сразу же меняет тон: «Давно бы вы сказали!»

Бывший друг Чацкого Платон Михайлович – теперь муж-подкаблучник, с тоской вспоминающий о прежней военной жизни, но неспособный избавиться от навязчивой заботы жены. «Мой муж, прелестный муж», – щебечет героиня. «Ваш шпиц, прелестный шпиц», – позднее невольно спародирует эту реплику Молчалин. «Да, брат, теперь не так… «, «Теперь я, брат, не тот», – с тоской повторяет Горич (д. 3, явл. 6).

Глухой князь Тугоуховский, отец шести дочерей, и его жена лишь мечтают о том, что удалось Наталье Дмитриевне. Их главная черта – даже не глухота, а настойчивость в поиске выгодного жениха: «Вот то-то детки; / Им бал, а батюшка таскайся на поклон; / Танцовщики ужасно стали редки!…» (д. 3, явл. 7).

Старуха Хлестова – злобная сплетница, подхватывающая клевету, вероятно, похожая на упоминаемую в финале княгиню Марью Алексевну, мнения которой так боится Фамусов.

Карикатура еще на одного персонажа дана в монологе Платона Михайловича: «Я правду об тебе порасскажу такую, / Что хуже всякой лжи.», «.человек он светский, / Отъявленный мошенник, плут: / Антон Антоныч Загорецкий. / При нем остерегись: переносить горазд; / И в карты не садись: продаст» (д. 3, явл. 9).

Похожая карикатура внесценического персонажа возникает в монологе Репетилова (хотя герой называет ее портретом): «Ночной разбойник, дуэлист. / В Камчатку сослан был, вернулся алеутом / И крепко на руку нечист». Прототип, знакомый Пушкина Федор Толстой, узнал себя в этой карикатуре и «уточнил» на одной из рукописей «Горя от ума»: «В Камчатку черт носил» – «ибо сослан никогда не был»; «в картишках на руку нечист» – «для верности портрета сия поправка необходима, чтоб не подумали, что ворует табакерки со стола; по крайней мере, я думал отгадать намерение автора».

Сходным образом охарактеризованы и другие гости на балу, включая злобных безымянных господина Н. и господина Д.

Наиболее монументальной фигурой среди карикатур оказывается полковник Скалозуб, «золотой мешок», который «метит в генералы». Он действительно военный глупец, практически каждая реплика которого обнаруживает непонимание ситуации, ограниченность, прямолинейность. Даже его попытка рассказать анекдот кончается конфузом: он забывает анекдотическую пуанту, точку, ключевую реплику. (Хотя и юмора этого персонажа есть поклонники. «И Скалозуб, как свой хохол закрутит… шутить и он горазд», – восхищается Лиза.)

Однако четверо других персонажей, перечисленных в начале афиши, а также Репетилов представляют уже не карикатуры, а портреты.

«Кстати, что такое Репетилов? в нем 2, 3, 10 характеров. Зачем делать его гадким? довольно, что он ветрен и глуп с таким простодушием; довольно, чтоб он признавался поминутно в своей глупости, а не в мерзостях», – защищал Пушкин героя от автора (А. А. Бестужеву, конец января 1825 г.). Действительно, образ Репетилова, который в значительной степени определяет четвертое действие пьесы, вовсе не сводится ни к глупости ни тем более к гадости. Кроме замеченного Пушкиным простодушия, в герое есть и неудачный карьеризм («Женился наконец на дочери его, / Приданого взял – шиш, по службе – ничего. / Тесть немец, а что проку? – д. 4, явл.

5), и «уничиженье», смирение перед умными людьми (всех членов своего кружка он оценивает выше, чем себя), и бескорыстный энтузиазм, увлеченность передовыми идеями (хотя эти идеи он понимает поверхностно), и «сердце доброе».

Репетилов – единственный, кто не сразу поверил в сумасшествие Чацкого: «Какая чепуха!… Вранье… Химеры». Но даже подчинившись общему мнению, оправдывая тем самым этимологию своей французской фамилии («Мсьё Репетилов, что вы! / Да как вы! Можно ль против всех!»), Репетилов не злорадствует, как другие, а сочувствует Чацкому: «Ах! Чацкий! бедный! вот! / Что наш высокий ум! и тысяча забот! / Скажите, из чего на свете мы хлопочем!» (д. 4, явл. 8).

Сцена отъезда обескураженного и растерянного Репетилова словно репетирует скорое бегство Чацкого: «Куда теперь направить путь? / А дело уж идет к рассвету. / Поди, сажай меня в карету, / Вези куда-нибудь» (д. 4, явл. 9).

Репетилов – один из первых в русской литературе персонажей-двойников главного героя. Потом к этому приему будут прибегать Лермонтов, Тургенев, Достоевский, Чехов. Однако Репетилов по отношению к Чацкому не злая пародия, а простодушное поддразнивание.

Лиза тоже не просто верная служанка, выполняющая поручения барыни, спасающая ее в трудные минуты. Она красива, остроумна, в некоторых сценах воспринимается как подруга и даже соперница Софьи. В то же время она хорошо понимает свое истинное положение, старается уклониться от конфликтов в фамусовском доме и мечтает о своем скромном счастье: «Ах! от господ подалей; / У них беды себе на всякий час готовь,/ Минуй нас пуще всех печалей / И барский гнев, и барская любовь» (д. 1, явл. 2); «Ну! люди в здешней стороне! / Она к нему, а он ко мне, / А я… одна лишь я любви до смерти трушу. – / А как не полюбить буфетчика Петрушу!» (д. 2, явл. 4).

Еще сложнее портреты отца Софьи и ее избранника.

Павел Афанасьевич Фамусов (от лат. fama – молва или famouse – известный) далеко не исчерпывается своей фамилией. Таковы вообще особенности второстепенных персонажей в грибоедовской комедии. Давая им, в соответствии с классицистской традицией карикатурно-однозначные фамилии-клички, Грибоедов наделяет их противоречивым психологическим обликом, превращает карикатуры в портреты. Фамусов, конечно, боится молвы и весьма словоохотлив. Но он и барин, помещик, старающийся вести в Москве патриархальный образ жизни: давать балы, отдавать приказы, угрожать слугам. Он – чиновник, который формально относится к своим обязанностям («Обычай мой такой: / Подписано, так с плеч долой» – д. 1, явл. 4) и то же время использует службу в личных целях («Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, / Ну как не порадеть родному человечку!…» – д. 2, явл. 5). Однако одновременно он представлен и любящим отцом, который ищет для своей дочери выгодную партию, и пожилым ловеласом, который не прочь полюбезничать со служанкой, и консерватором-наставником, дающим Чацкому уроки чинопочитания.