Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929

Сам Штиллер был вынужден согласиться на предложение Луиса Б. Майера и отправиться в Америку с контрактом на 1500 долларов в неделю. Он также уговорил «МГМ» заключить контракт с Гретой Гарбо на 400 долларов в неделю.

Шёстрём и Штиллер — это вершины шведского кино. Но не они одни создавали славу шведской школы.

Актер Руне Карлстен (род. в 1893 году), работавший режиссером в «Драматен» («Королевский драматический театр»), достиг апогея уже своим первым фильмом — «Опасное сватовство»^[116] (1919) по пьесе норвежского драматурга Бьернстьерна Бьернсона, с участием Ларса Хансона, где действие развертывается на фоне фьордов; но это был мимолетный успех. В «Синэа» (26 мая 1922 года) появляется хвалебная рецензия Лионеля Ландри на фильм «Семейные традиции» («Familjens traditionnel*», 1920). Критик отмечал «естественное и очаровательное обрамление действия; сцену лесного пожара, посреди которого прогуливается дама в декольтированном платье; озеро в Швеции в тихом свете летней ночи; девственную грациозность Мэри Джонсон, чарующую молодость Йесты Экмана, хорошую игру Торы Тейе…».

Иван Хедквист (1880–1935), тоже актер, сотрудничал, как и Карлстен и Брюниус, с труппой «Драматен». Он начал сниматься в 1910 году в фильмах Мука Линдена, Штиллера и Шёстрёма. Особую известность Хедквист приобрел в очаровательных комедиях нравов, какой и была его первая постановка — «Птенец» («Dunungen», 1919) ^[117] по пьесе Сельмы Лагерлёф. Действие фильма развертывается в деревне в начале XIX века. Девушка (Рене Бьёрлинг) вдруг понимает, что ее жених — эгоист, и попадает в «сети» к своему пожилому дядюшке (Хедквист). Напоенный поэзией окружающей природы, фильм замечателен описанием замка, слуг, выпаса скота и прочего. В фильме «Каролина Редивива» (1920) ^[118] хроникер из «Синэа» (№ 60/70) отмечал прежде всего «виды Упса-лы, сцены студенческой жизни и живую, но сдержанную исполнительскую манеру Ивана Хедквиста». Режиссер поднялся до высокой поэзии в «Паломничестве в Кевлаар» («Vallfarden till Kevlaar», 1921). В этом фильме Хедквист, вдохновленный мистическим стихотворением Гейне, «связывает видимое движение каждой сцены с ритмом стиха, появляющегося в титрах» (Беранже). Он продолжал играть в фильмах Штиллера («Эмигранты»), Шёстрёма («Кто судит?», «Осажденный дом») и Брюниуса («Глас народный»). После 1924 года он перестает снимать и выступает лишь как актер.

Йон В. Брюниус (1884–1937) завоевал еще более громкую славу, чем Хедквист. После Шёстрёма и Штиллера его можно считать лучшим режиссером шведского немого кино. Он родился в Стокгольме и снял свои первые значительные ленты в фирме «Скандия». После «Синнёвы из Сольбакена» (1919) по Бьерстьерну Бьерн-сону и «Кота в сапогах» (1918) Брюниус поставил свой самый известный фильм — «Мельница» («Kvarnen»,

1920) по роману Карла Хьеллерупа. Картина была новой разработкой сюжета, уже хорошо известного европейскому зрителю по многим версиям, в частности по датской. Эта крестьянская драма «с верными и захватывающими деталями», «прекрасно разыгранная труппой «Свенска» (Люсьен Валь, «Синэа», № 26), была высоко отмечена во Франции и вызвала чрезмерные комплименты Брюниусу, уважаемому (но не более того) режиссеру, «умеющему руководить актерами со строгостью и сдержанностью, присущими Шёстрёму и Штиллеру, но лишенному порыва и увлеченности в ритме кинорассказа» (Беранже). Лионель Ландри делал те же оговорки, оценивая «Мельницу» («Синэа», № 35):

«В этом фильме есть два прекрасных момента: постоянное вращение мельницы, мелькание крыльев, деревьев, зубчатых передач, которое задает ритм действию… как и движения прядильщицы или кузнеца, и пожар на мельнице, окончательно ее разрушающий. Эти эпизоды даны нам в утешение за образчики посредственности, которые мы видим в других картинах.

В фильме есть также множество привычных, типичных и забавных сцен, которые — может быть, потому что мы видели за последнее время не один шведский фильм, — создают впечатление уже виденного».

Брюниус с успехом занимался постановками больших исторических фильмов. По поводу «Авантюриста» («En lyckoriddare», 1921) ^[119] «Синэа» (№ 53) отмечал «отчетливое превосходство скандинавских кинематографистов в создании исторических реконструкций». «Йохан Ульфстьерна» («Johan Ulfstjerna», 1923)^[120] показывает, по мнению «Синэа-Синэ пур тус» (1 мая 1924 года), «борьбу финских патриотов против русского вторжения» в 1917 году — время падения дома Романовых.

Добровольных статистов Брюниус набирал среди населения Хельсингфорса (Хельсинки). Шесть камер одновременно снимали «более 12 тысяч человек», занятых в эпизодах восстания и залпа казаков по демонстрантам перед папертью в церкви Св. Николая. «Можно без всякого преувеличения сказать, что ни один европейский кинематографист не смог бы так поставить подобные массовые сцены», — заключал «Синэа-Синэ пур тус».

Затем Брюниус снял двухсерийный фильм «Карл XII» (1924–1925), вторая часть которого демонстрировалась во Франции под названием «Крест героя». По мнению Беранже, «почти все съемки «Карла XII» прошли в Швеции, и лишь несколько дополнительных эпизодов потребовали выезда в Норвегию и Турцию. Вся постановка обошлась не менее чем в 1 миллион 50 тысяч крон ^[121]… но размах исторической фрески полностью оправдал такие расходы. Обе серии фильма, единые по замыслу, и участие большого количества статистов воскрешали в памяти основные победы ловкого стратега, которого восхвалял Вольтер».

«Рассказ о прапорщике Штале» (1925) и «Густав Ваза» (1927) были посвящены, как и «Карл XII», событиям истории Швеции. Оператором всех исторических фильмов Брюниуса был Хуго Эглунд.

Густав Муландер, финн по национальности, родился в 1888 году. Он работал в «Театр интим», затем в «Драматическом театре», помогал Шёстрёму в работе над сценарием фильма «Терье Виген» и принимал участие в разработке сценариев Штиллера «Лучший фильм Томаса Грааля», «Песнь о багрово-красном цветке» и «Деньги господина Арне». Он дебютировал вскоре после Брюниуса фильмом «Король лавочников» («Bodakungen», 1920), затем снял на натуре детский фильм «Пираты озера Мэлар» (1923), полный порыва и свежести. Известность пришла к режиссеру после экранизации романа Сельмы Лагерлёф «Иерусалим»; деньги немецких продюсеров позволили закончить съемки этого фильма, начатого и брошенного Шёстрёмом в 1918 году^[122]. По мнению Жана Беранже, две следующие ленты Муландера — «Наследство Ингмара» («Ingmarsarvet», 1925) и «На восток» (1926)— «несмотря на некоторую разбросанность и запутанность… свидетельствуют, что даже в разгар декаданса и космополитических компромиссов крепла верность шведских кинематографистов заветам Шёстрёма. Во Франции обе ленты были смонтированы в один полнометражный фильм, вышедший на экраны под названием «Проклятые» («Les Maudits»). Позже Муландер увлекся комедиями из жизни света и снял в 1926 году «Она, единственная» («Hon, den enda») по пьесе Луи Вернея^[123] (некоторые натурные эпизоды этого фильма снимались в Девилле), а в 1927 году — картину «Сжатые губы» («Fôrseglade lâppar»). Лучшие свои произведения он создал в эпоху звукового кино. Не достигнув высот Шёстрёма и Штиллера, Муландер тем не менее продолжил их дело в тяжелый для шведского кино период (1925–1940) и тем самым способствовал его возрождению.

К 1923 году Голливуд перестал быть безвестным пригородом Лос-Анжелеса, став затем столицей мировой киноимперии. Его монополии уже не угрожали ни кинофирмы сильно ослабленной Франции, ни исчезающие киностудии Англии и Дании, ни кинокомпании Италии, которой был нанесен последний удар. Оставались только два опасных и сильных противника — Швеция и Германия.

В 1923 году «Свенск» вновь попыталась «космополитизировать» свое производство. Шёстрём отправился в Калифорнию, Буховецкий поставил в Берлине «шведский» фильм «Карусель жизни», а Брюниус снимал в Финляндии «Глас народный». Но такой курс привел лишь к роковой утечке талантливых кинематографистов.