Печальные тропики

Дети большую часть дня бездельничают. Правда, девочки иногда занимаются теми же делами, что и женщины, мальчики же ничего не делают или ловят рыбу, сидя на берегу реки. Оставшиеся в лагере мужчины плетут корзины, делают стрелы или изготовляют музыкальные инструменты, а порой оказывают помощь по хозяйству. В семьях, как правило, царит согласие.

Часам к трем-четырем с охоты возвращаются остальные мужчины, лагерь приходит в движение, разговоры становятся оживленнее. Люди собираются не только семьями, но и группками. Едят лепешки из муки маниока и все то, что было собрано за день. Когда темнеет, несколько женщин отправляются в соседнюю бруссу собирать или рубить дрова на ночь. В сумерках слышно, как они возвращаются, спотыкаясь под ношей, которая натягивает повязку на голове. Чтобы снять поклажу, они садятся на корточки и слегка отклоняются назад, опуская бамбуковую корзину на землю и освобождая лоб от повязки.

Ветки сваливают в одном из уголков лагеря, и их берут все по мере надобности. Семейные группки снова собираются вместе вокруг своих разгорающихся очагов. Вечер проходит в разговорах или же в песнях и танцах. Иногда эти развлечения затягиваются до глубокой ночи, но обычно, поласкав друг друга и шутливо поборовшись, пары теснее льнут друг к другу, матери прижимают к себе заснувших детей, все замолкает, и холодную ночь оживляет лишь треск поленьев, легкие шаги подносящего дрова человека или лай собак.

У намбиквара мало детей. Как я заметил впоследствии, бездетные пары не редкость, один-два ребенка кажутся обычным явлением; лишь в качестве исключения встречаются семьи, в которых больше трех детей. Половые отношения между родителями запрещаются, пока новорожденный не отнят от груди, то есть зачастую пока тому не минет два года. Мать носит ребенка на бедре, где он поддерживается широкой перевязью из коры или хлопка, на спине же у нее висит корзина. Условия кочевой жизни, трудности с пропитанием заставляют индейцев всячески избегать деторождения. Женщины не останавливаются перед применением механических средств или лекарственных растений, чтобы вызвать выкидыш.

Вместе с тем индейцы испытывают к своим детям большую привязанность, и те отвечают взаимностью. Но из-за свойственных намбиквара нервозности и непостоянства эти чувства не всегда распознаются. Маленький мальчик страдает несварением желудка, у него болит голова, его тошнит, он либо хнычет, либо спит. Никто не уделяет ему ни малейшего внимания, он целый день находится один. Вечером, когда он засыпает, мать тихонечко подходит к нему, выбирает вшей, делает другим знак не мешать, а затем берет его на руки и качает, как в колыбели.

А вот молодая мать играет с малышом, ласково похлопывая его по спине, ребенок начинает смеяться, и она так увлекается игрой, что хлопает все сильнее, пока он не заплачет. Тогда она останавливается и утешает его.

Я видел, как маленькую сиротку, о которой я уже говорил, чуть не затоптали во время танца; при общем возбуждении она упала и никто не обратил на это внимания.

Когда мать противоречит детям, они нередко ее бьют, и та не сопротивляется. Детей не наказывают, я ни разу не видел, чтобы их били или даже замахивались на кого-либо, разве что в шутку. Иногда ребенок плачет потому, что ударился, с кем-то поссорился или хочет есть, или потому, что не желает, чтобы у него искали вшей. Но это последнее случается редко: ловля вшей, по-видимому, приятна ребенку и в то же время развлекает мать, к тому же это занятие считается проявлением заботы и любви. Когда ребенок— или мужчина — хочет, чтобы у него поискали вшей, он кладет голову на колени женщине, подставляя ей то одну, то другую сторону. Та приступает к делу, разделяя волосы на пробор или разглядывая пряди на просвет. Пойманную вошь тут же давит. Плачущего ребенка утешает кто-нибудь из его семьи или ребенок постарше.

Вот полная веселья и непосредственности сценка между матерью и ребенком. Мать через лиственную стенку укрытия протягивает ребенку какую-нибудь вещь и отдергивает руку назад, когда тот уже думает, что схватил ее: «Бери спереди! Бери сзади!» Или же она подхватывает ребенка и, громко смеясь, делает вид, что бросает его на землю: «Я тебя сейчас брошу!» «Я не хочу!» — кричит ребенок пронзительным голосом.

В свою очередь дети окружают мать всяческой заботой и нежностью, они, например, следят за тем, чтобы она получала свою долю от добычи на охоте. Ребенок, пока еще мал, неразлучен со своей матерью. В пути она носит его до тех пор, пока он не сможет ходить сам; потом он идет рядом с ней. Он остается при ней в лагере или в деревне в то время, когда отец охотится. Однако через несколько лет отношение к ребенку у родителей, особенно у отцов, меняется в зависимости от его пола. Отец проявляет больше интереса к сыну, нежели к дочери, поскольку он должен обучить его мужским навыкам; матери же больше внимания уделяют дочерям. В отношениях отца со своими детьми проявляется та нежность и забота, о которых я уже говорил. Отец гуляет с ребенком, нося его на плечах; он изготовляет оружие по мерке маленькой руки.

Именно отец рассказывает детям традиционные мифы, причем в упрощенном, более понятном малышам варианте: «Все умерли! Никого больше не было! Ни одного человека! Ничего!» Так начинается детский вариант южноамериканской легенды о потопе, который якобы уничтожил первоначальный род человеческий.

В случае полигамного брака, между детьми от первой жены их отца и молодыми мачехами устанавливаются особые отношения. Мачехи поддерживают с детьми от первой жены товарищеский тон, но он распространяется лишь на девочек группы. Как бы ни мала была группа, в ней все же выделяется общество девочек и молодых женщин, которые вместе купаются в реке, ходят стайкой в кусты для удовлетворения естественных потребностей, вместе курят, шутят и предаются играм сомнительного вкуса, например по очереди плюют друг другу в лицо длинными плевками. Эти отношения тесные, они ценятся, но лишены той галантности, которая проявляется иногда в отношениях среди молодежи в нашем обществе, молодые женщины и девочки намбиквара редко оказывают друг другу взаимные услуги или знаки внимания. Близость девочек к мачехам приводит к довольно любопытному результату: девочки становятся независимыми быстрее, чем мальчики. Общаясь с молодыми женщинами, они участвуют в их деятельности. Предоставленные самим себе мальчики робко пытаются организовываться в подобные же группки, но это у них получается плохо, и они охотно остаются, по крайней мере в раннем детстве, рядом с матерью.

Маленьким намбиквара игры неизвестны. Иногда дети делают какие-то предметы из скрученной или сплетенной соломы; они не знают других развлечений, кроме борьбы и разных проделок друг над другом, любят подражать взрослым. Девочки учатся прясть, как и женщины, они нередко слоняются без дела или дремлют где-то в тени. Мальчики в восемь — десять лет начинают стрелять из маленьких луков и приобщаются к мужским занятиям. Но и девочки и мальчики очень быстро осознают основную и порой трагическую проблему жизни намбиквара — проблему пропитания, а также то, что от них ждут активного участия в общих делах. Они с большой охотой вместе со взрослыми собирают плоды и ловят животных. В голодное время нередко можно видеть, как они ищут себе пищу вокруг лагеря, выкапывая корни или ловя кузнечиков. Девочки знают, какая роль отводится женщинам в хозяйственной жизни племени, и полны нетерпения достойно приобщиться к ней.

Вот я встречаю девочку, нежно качающую щенка в той повязке, на которой мать носит ее сестренку, и замечаю: «Ты ласкаешь своего младенца-собачку?» Она мне важно отвечает: «Когда я буду большим, то буду убивать диких свиней и обезьян, я их всех перебью, как только она залает!» При этом она делает грамматическую ошибку, на которую, смеясь, обращает внимание ее отец: нужно было сказать тилондаге («когда я буду большая») вместо употребленной ею мужской формы ихондаче («большим»). Эта ошибка любопытна, ибо она иллюстрирует желание женщин поднять значимость хозяйственных занятий, отводимых этому полу, до уровня тех, которые являются привилегией мужчин. Поскольку точный смысл термина, который употребила девочка, — «убить, уложив дубинкой или палкой» (здесь — палкой-копалкой), она, видимо, бессознательно пытается отождествить сбор плодов и животных (для женщины они ограничиваются мелкими видами) с мужской охотой, когда используются лук и стрелы.