Быт русского народа. Народность. Жилища. Домоводство. Наряд. Образ жизни. Музыка. Часть I

Споднее платье называлось портами или порты; они шились из полотна [221].

Можно полагать, что от порты произошло название портной. — А порты? — от толстого посконного холста, называемого в просгонародии порт, из коего они шьют споднее себе платье.

Рубашки, называвшиеся сорочками, а по-славянски срачицами, шились из холста длинными до колен, с разрезным напереди воротом и подпоясывались шнурком поверх споднего платья. — По завладении России татарами изменились многие наши одежды. Самые сорочки и споднее платье приняли другой покрой, и едва ли не тогда вошли в употребление штаны и шаровары. Сорочки и тогда шились не длиннее колен; ворот разрезали на левой стороне. Для украшения же делали на груди и спине подогыек, вышитый красными нитками и шелком. Под пазухою нашивали красные и синие ластовки, или ластовицы. Воротник и края рукавов вышивали красными нитками, шелком, серебром и золотом, смотря по состоянию и званию. — Воротник застегивали металлической пуговкою. — Споднее платье шилось весьма просторным: из холста, бумажной и шелковой материй и подвязывали на шнур под рубашкою; концы споднего платья засовывали в сапоги. Богатые и знатные носили шелковые и парчовые штаны, которые были холодные и теплые.

В. к. Святослав I, гроза восточной империи, ничем не отличался одеждою от простого ратника — тогда воины и мирные граждане одевались одинаково. Когда он увиделся с Иоанном Цимискием на берегу Дуная под Доростелем (Силистриею), тогда греки смотрели на него с изумлением. Император, окруженный облитыми в золото всадниками, сидел на коне, а Святослав в лодке — в простой белой одежде, с длинными усами, реденькой бородой и с клоком волос на голове; в ухе его висела золотая серьга, украшенная жемчужиной и рубинами [222].

Ношение серег между мужчинами было во всеобщем употреблении до нач. XV в. В завещании в. к. Иоанна, отца Дмитрия Донского, видно, что он отказал сыновьям своим по жемчужной серьге [223]. По известию иностранных писателей XVI и нач. XVII в., они видели многих бояр, купцов и простолюдинов с серьгами. И ныне некоторые из простого сословия носят их.

Должно думать, что киевские славяне издревле брили головы, оставляя на голове один клок волос; но впоследствии, когда мы узнали греческие наряды, тогда стали ходить по-восточному: с длинными волосами на голове и длинной бородою. Аравийский писатель X в. говорит, что русские не бреют бород [224]. В «Русской правде» определена денежная цена за повреждение бороды и зуба, именно 12 гривен. Гривна означала в то время полфунта серебра. — Ношение бород было повсеместным у нас до нач. XVIII в., с этих пор все дворянство стало брить, оставив их носить духовенству и простому народу. Староверы думают, что человек с бородою есть только образ и подобие Божие [225].

О древнейшем нашем одеянии можно сказать только то, что долгое платье считалось почетным и подпоясывали его кушаком, а короткое носило одно простое сословие, как это было во всей Европе до пол. XVII в.; то же самое было с бородами. Генрих IV, король французский, носил еще бороду и длинное платье; императоры германские любили одеваться в пестрые, разноцветно-длинные одежды и гордились бородой — и не ранее пол. XVII в. стали изменять древние обычаи. Об испанских государствах нечего упоминать, потому что они, познакомившись с правами аравитян, позаимствовали их одежду и образ жизни восточной. Колумб знаменитый и весь двор Изабеллы и Фердинанда-католика блистали одеждою шелковой и длинною. Еще Филипп II, Елизавета Английская, Кромвель и другие ходили в азиатских одеждах. — Наружный блеск прежних времен составлял общий вкус одеяний.

Хотя серьги носили мужчины, однако ожерелья и мониста были собственно украшением женского пола; употреблялись же у нас с самых древних веков, со времен набегов наших предков на восточную империю. Впоследствии серьги, ожерелья и мониста образовали необходимую принадлежность наших красавиц и распространились между всеми сословиями: чем богаче были эти наряды, тем более выказывалась через них знатность рода. В старину судили о знатности по богатству, и ныне встречают по голове, а провожают по одежде. До XIII ст. носили, даже боярские жены, серебряные кольца [226]; с этого же времени появляются уже гораздо чаще золотые, и перстни с драгоценными каменьями. При порабощении нас татарами исчезла роскошь; однако великие князья и их двор носили заповедные кольца и перстни в том мнении, что они имели тайную силу противодействовать всякому яду и чародейству. Ханы Золотой Орды употребляли их с той же самой целью. — Наши князья, отправляясь в Орду, запасались такими перстнями [227].

В века общего невежества верили в волшебное действие перстней, точно как в амулеты. Этим мнением был заражен сам Иоанн III, великий государь, — и великие часто платят дань предрассудкам. — Хан крымский Менгли-гирей, друг Иоанна III, отправляя к нему однажды подарки, писал: «Посылаю тебе перстень из рога качерденева, индийского однорога. Тайная сила этого перстня уничтожает яд в кушанье и всякое лихое зелие; носи на руке и помни мою дружбу» [228]. К чести России, у нас не носили ядовитых перстней и колец. — В конце XVIII и нач. XIX ст. господствовала страсть носить драгоценные перстни и кольца. Купечество и мещанство столичных городов щеголяет еще ими, но в благородном сословии почти вышло из обыкновения.

Серьги и мониста, изящное украшение женских прелестей, издавна были во всеобщем употреблении, и их было у нас в таком множестве, что во время государственных несчастий выкупали себя ценностью украшений.

Удельный князь дорогобужский Владимир Мстиславич, осадив Галич, требовал от жителей серебра. «Если же не дадите, то подниму всех вас на щиты». Они, не зная откуда взять, сняли со своих ушей серьги, а с шей мониста, слили и принесли ему [229].

Живя в простоте нравов, все довольствовались произведениями своей страны, которая в избытке снабжала наших предков дорогими мехами, полотном и шкурами для разных одежд; но, однако, простой народ предпочитал сапогам лапти по чрезвычайно легкой работе и изобилию материала. — Древность их превышает введение сапог. — Владимир I, заставив болгар своими победами платить ему дань, возвратился в Киев со многими пленниками (985 г.). Добрыня, осмотрев приведенных, которые были в сапогах, сказал князю: «Сим дани нам не давати, но пойдем искать лапотников» [230]. Им не быть нашими данниками, потому что такие люди, доказывая свой избыток, имеют более средств к защищению себя. — Лапотники, о коих говорит Добрыня, суть племена северо-восточной России, где народ был беднее [231].

Мужик надевает свои лапти на обернутую им онучь или портянку и обматывает потом лыком, веревочкой или ремнями [232].

Памятником одежд XI в. может служить рисунок черниговского князя Святослава с его семейством [233].

Изображение одежды сына его Глеба изглажено временем; все княжеское семейство представлено в рост. Олег в высокой синей шапке, наподобие колпака, с палевой опушкою; на шее золотой парчи платок с развевающимися концами на груди; кафтан багряный, обложен алою бахромой; подпоясан золотым поясом и в желтых сапогах. Давид и Роман одинаково одеты, только в алых кафтанах. Княгиня в синей высокой шапке, с алым покрывалом; платье красное с золотою бахромой, подпоясано золотым поясом; на рукаве золотое ожерелье, башмаки малиновые, крытые золотом. — Она держит за руку юного Ярослава, который представлен в багряном кафтане с золотой бахромою; подпоясан золотым кушаком с бантом, сапоги красные. Кн. Святослав, с усами и бородой, стоит в круглой низенькой желтого цвета шапке с красной опушкою и в синих сапогах; кафтан на нем синий с красною бахромой, поверх кафтана золотая княжеская мантия; в руках его книга, окованная золотом и покрытая малиновым бархатом.