На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии

Городской фольклор, связанный с Невой, вполне соответствует восторженному отношению к ней петербуржцев. Ее называют: «Нева-красавица», «Красавица-Нева», «Голубая красавица» и даже по-домашнему, на старинный лад: «Нева Петровна». Все, чем может гордиться подлинный петербуржец, так или иначе тесно переплетается с его любимой рекой. Хотя известно, что Невский проспект своим названием обязан Александро-Невской лавре, для связи которой с городом, собственно, его и проложили, и что он нигде не соприкасается с Невой, в сознании петербуржцев название Невского четко ассоциируется с Невой. Сырую воду из домашнего водопроводного крана, которой еще совсем недавно мы так гордились, независимо от ее источника и даже вовсе не зная о нем, мы все равно называем: «Невская вода».

Правда, теперь пить ее не рекомендуют даже официальные власти, а современные работники коммунального хозяйства придумали даже пословицу о качестве некогда безупречной невской воды: «Петрокрепость пьет из Невы воду, Отрадное — чай, а Петербургу достается кофе». На пути следования из Ладоги в Финский залив она и в самом деле становится все хуже и хуже, меняя не только вкус, но и цвет, от сравнительно прозрачного до густо-кофейного.

Между тем в старое время невскую воду очень ценили. По вкусовым и питательным качествам ее ставили в один ряд с горячим медовым сбитнем. Среди выкриков торговцев на Масляной неделе можно было услышать:

Нева и в самом деле для многих была кормилицей. Даже скудный промысел, которым жили многочисленные лодочники в старом Петербурге — извлечение из воды дров, бревен, досок, для последующей продажи или использования, — принимался с благодарностью к Неве. Не случайно все эти находки в старом Петербурге имели свое характерное название: «Дары Невы».

Ежегодно 6 января в дореволюционном Петербурге широко справляли праздник Водосвятия, который в народе назывался «Крещением Невы». На Неве, напротив Зимнего дворца, делали прорубь. Над ней возводили деревянную часовню. В православной традиции это называется Иорданью — по реке Иордан, в которой принял крещение Иисус Христос. Праздник начинался выходом из дворца царской семьи по лестнице, которая до сих пор называется Иорданской. Петербуржцы готовились к этому празднику заранее. Простолюдины приурочивали к нему крещение новорожденных. Простодушные родители верили, что это внесет счастье и благополучие в жизнь их детей.

Но радужные ожидания не всегда оправдывались. В фольклоре Нева часто становилась свидетелем человеческих драм и трагедий. В народной поэзии встречается своеобразная формула взаимоотношений с Невой: «Матушка-Нева испромыла нам бока».

К началу XX века в Петербурге заметно выросло количество самоубийств. Отвергнутые влюбленные, безнадежные неудачники, проворовавшиеся авантюристы видели только один исход.

Но вот что любопытно. В это же время в Петербурге появляется оригинальная поговорка, которую петербуржцы использовали как универсальный эвфемизм. Вместо грубого «утопиться» или казенного «совершить самоубийство» фольклор предложил джентльменскую смесь мрачного юмора и легкой самоиронии: «Броситься в объятия красавицы-Невы». О каком самоубийстве может идти речь? О какой смерти? Не верите? Тогда послушайте:

Так в фольклоре трагедия трансформируется в обыкновенный фарс. Постепенно мода бросаться по любому случаю в неприветливые воды Невы пресеклась. Но подозрительно-осторожное отношение к опасной водной пучине сохранилось. Проявляется оно по-разному. Например, на биологическом факультете Государственного университета ежегодно отмечается день, когда миноги со всех европейских рек покидают места своего привычного обитания и отправляются на нерест в Балтийское море. Как правило, это происходит в сентябре. Узнать об этом легко по шутливым объявлениям, которые студенты-биологи развешивают в факультетских коридорах. Некоторые из них становятся достоянием общегородского фольклора: «Не купайте в Неве ноги, здесь разводятся миноги».

В России, а может быть, и во всем мире, нет города, которому было бы адресовано такое количество проклятий, предсказаний и пророчеств о гибели, как Петербург. Уже первые земляные работы на Заячьем острове сопровождались легендами о скором и неминуемом конце Петербурга. В одной из них рассказывается о древней ольхе, росшей у будущей Троицкой пристани, задолго до основания города. Финны, жившие в этих местах, рассказывали, что еще в 1701 году, за два года до основания Петербурга, произошло чудо: в сочельник на ольхе зажглось множество свечей, а когда люди стали рубить дерево, чтобы достать свечи, они погасли, а на стволе остался рубец. Девятнадцать лет спустя, в 1720 году, на Петербургском острове явился некий пророк и стал уверять народ, что скоро на Петербург хлынет вода. Она затопит весь город до метки, оставленной топором на чудесном дереве. Многие поверили этой выдумке и стали переселяться с низменных мест на более высокие. Петр I, как всегда, действовал энергично: вывел на берег Невы роту гвардейского Преображенского полка, «волшебное» дерево велел срубить, а «пророка» наказать кнутом у оставшегося пня.

Одним из наиболее ранних документов, зафиксировавших легенду о грядущем исчезновении Петербурга, было собственноручное показание опального царевича Алексея во время следствия по его делу. Однажды, писал царевич, он встретился с царевной Марьей Алексеевной, которая рассказала ему о видении, посетившем будто бы его мать, заточенную Петром I в монастырь. Евдокии Федоровне привиделось, что Петр вернулся к ней, оставив дела по преобразованию, и они теперь будут вместе. И еще передавала Марья слова монахини: «Петербург не устоит. Быть ему пусту».

С тех пор мысль о неминуемом конце Петербурга еще очень долго владела сознанием обывателя. В 1764 году в Петербурге появился некий «сумасброд», который на полном серьезе утверждал, что в этом году, сразу после Рождества Христова, «произойдет потоп», в результате которого город погибнет.

Особенно остро ожидание конца света охватывало обывателей на рубеже больших календарных дат. Окончание старого и начало нового года. Переход из одного столетия в другое. Круглые юбилейные даты. Эту особенность человеческой психики широко и умело использовали различные предсказатели и пророки. Не было недостатка в предсказаниях и на рубеже XIX и XX столетий. От Москвы до Ла-Манша пророки и пророчицы всех мастей и уровней сулили неизбежную гибель Санкт-Петербургу. Одна итальянская предсказательница была наиболее категорична. В районе Петербурга, утверждала она, произойдет мощное землетрясение, во время которого дно Ладожского озера подымется и вся вода колоссальной волной хлынет на Шлиссельбург, а затем, все сокрушая и сметая на своем пути, достигнет Петербурга. Город будет стерт с лица земли и сброшен в воды залива.