Дагестанские святыни. Книга первая

Уже в молодости Сайфулла-кади испытал гонения со стороны российских властей, опасавшихся мусульманского повстанчества на Северном Кавказе. Есть сведения, что он был сослан в Саратовскую губернию по подозрению в участии в антироссийском восстании 1877 г. и связях с согратлинским шейхом. В этом отношении интересно одно письмо Сайфуллы-кади, датируемое 27 июня 1878 г. В одном из своих писем на арабском языке некоему Саиду-афанди, видимо, сосланному в глубинку Российской империи за участие в восстании, Сайфулла-кади пишет о положении арестантов и отмечает: «… Все в здравии и благополучии, и нас печалит только разлука с Вами… Все, что случилось с нами (имеется в виду арест участников. – Ш.Ш.), произошло не по нашей воле, а согласно решению Всевышнего Аллаха и Его предписанию, которое ничто не изменит. И в нас нет ничего, кроме смирения Его воле и подчинения ей…». Далее Сайфулла-кади пишет об описи имущества сосланных арестантов, проведенной представителями царской администрации, о порядке отпуска арестованных на работы, о добровольцах, записавшихся на фронт. Примечательно, что в этот период сам Сайфулла-кади находился на родине, о чем свидетельствует конец письма: «От вашего слуги Сайфуллы б. Хусайна ан-Ницубкри 25 джумада II 1295 г. (28 мая 1878 г.). И я, упомянутый Сайфулла-кади, нахожусь в Кумухе в доме покойного Хаджи Ада». Вероятно, Сайфулла-кади был выслан в Саратовскую губернию в более поздний период.

В ссылке при посредничестве местных влиятельных татар Сайфулла-кади был прикреплен на работу к немецким врачам, приглашенным поволжскими колонистами из Германии. У немцев Сайфулла-кади, уже имея начальное медицинское образование, совершенствовал свои знания по медицине. В течение почти одиннадцати лет работая с немцами, он не только освоил немецкий язык, но и написал три книги по медицине. Одно из этих сочинений по медицине на арабском языке с рецептами на русском, латинском и лакском языках хранится в РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Другое сочинение на русском языке вместе с большинством его книг пропало во время погрома деникинскими войсками его дома в Темир-Хан-Шуре. Третье его сочинение по медицине на немецком языке, по словам Сайпуллаха Башларова, было на руках брата его отца – Гаджи-Абакара. К сожалению, о судьбе этого сочинения ничего не известно.

Есть сведения о том, что в 1889 г. Сайфулла-кади был аттестован немецкими врачами и получил врачебный диплом, позволивший ему стать практикующим медиком. До 1891 г. он работал врачом в Поволжье, затем три года во Владикавказе и еще четыре года в железнодорожной больнице Ростова-на-Дону. После многолетней врачебной практики он получил в 1905 г. место в одном из обновленных медресе Уфы, в котором он проработал до своего возвращения в Дагестан в 1909 г. Здесь необходимо отметить, что, в отличие от современных ему дагестанских ученых, высланных в разное время за участие в восстании 1877 года, Сайфулла-кади легче адаптировался к чуждой для него российской действительности в ссылке. Наряду с традициями средневековой дагестанской учености, он впитал в себя идеи мусульманского обновления из Поволжья, а также светской европейской науки. С другой стороны, это заставляло его острее ощущать свою неприкаянность, оторванность и от европейской, и от мусульманской культуры. Не случайно по прибытии в Темир-Хан-Шуру в одном из своих писем Хасану ал-Кахи он писал, что находится в некотором замешательстве: «Однажды удод, находясь в своем гнезде с плохим запахом, естественно, испытывая отвращение, захотел перелететь в другое, более чистое гнездо. Одна из его подруг птиц спросила его: «Куда ты собираешься переселиться?» Удод ответил: «Мое гнездо неприятно пахнет, и я хочу переселиться в чистое гнездо». Тогда птица сказала: «Переселение не поможет тебе, так как дело не в гнезде, а в тебе». Такое же состояние, как у этой птицы, и у меня. Я думал, что, переселившись сюда, переменив место жительства, я буду в лучшем положении, чем был у себя на родине. Однако здесь я в большем замешательстве, чем был дома».

По возвращении домой на деньги, выделенные крупными казанскими и астраханскими промышленниками и купцами, он построил дом в Темир-Хан-Шуре в районе железнодорожного вокзала. Следует отметить, что богатые казанские и астраханские коммерсанты финансировали многие торговые операции и благотворительную деятельность Сайфуллы-кади. В частности, на их деньги Сайфулла-кади купил при посредничестве известного дагестанского ученого и просветителя Абусуфьяна Акаева (1872–1931) 25 гектаров земли в селении Верхнее Казанище и передал их для кладбища, где впоследствии и был похоронен он сам. Крупные татарские промышленники хотели через Сайфуллу-кади открыть свои торговые представительства в Темир-Хан-Шуре, чтобы скупать у населения изделия местных мастеров: оружие, ювелирные украшения, изделия кубачинских мастеров, ковры, бурки и т. д., развивать торговые отношения с Дагестаном. Однако эти планы сорвала революция 1917 г.

К учению и религиозной практике суфизма Сайфулла-кади приобщился в изгнании, где прошла большая часть его сознательной жизни. Его первым наставником был накшбандийский шейх Хасбулат ал-Кустаки (Костекский) – один из преемников знаменитого накшбандийского шейха Махмуда-афанди (1810–1877) родом из селения Алмалы, расположенного в Северном Азербайджане, по имени которого называется отдельная ветвь накшбандийа-муджадидийа на Северном Кавказе – махмудийа. Вот как описывает эту встречу Сайфулла-кади: «С известным ученым Хасбулатом ал-Кустаки нас связывала тесная привязанность.

Я учился у него и читал под его руководством книгу «Силк ал-‘айн» (сочинение по суфийской этике автора ‘Абд ал-Кадира б. Хабиба ас-Савади, пользовавшееся широкой популярностью в Дагестане). Затем я сказал ему, что хочу стать его мюридом. Он сказал: «Ко мне явилась душа моего шейха Махмуда ал-Алмали и сказала, что твоим наставником будет шейх Мухаммад-Закир ал-Чистави, который занимает высокое положение [в суфизме], и что ты будешь у него весною». Я пришел в замешательство от этого. А он повторно сказал мне: «Я надеялся, что ты мне станешь сыном, однако повеление – от Аллаха, и произойдет так, что ты встретишься с Мухаммад-Закиром, да будет свята его тайна». После этого разговора я заболел и оставался в Костеке в течение четырех месяцев. Затем весной я попрощался с ним и отправился к Мухаммад-Закиру ал-Чистави».

Мухаммад-Закир ал-Чистави являлся одним из мюридов Махмуда ал-Алмали, которого тот впоследствии возвел в ранг наставника (муршида), передав Мухаммад-Закиру разрешение на наставничество (иджазу). Вскоре он встретился с накшбандийским шейхом Мухаммад-Закиром. Вот как описывает свою встречу с ним: «Шейх Абу ‘Убайда ал-Хусайни мне рассказывал, что его шейх как-то рассказал ему о нашей предстоящей встрече с ним (то есть о предстоящей встрече Сайфуллы-кади с Мухаммад-Закиром ал-Чистави). Это был великий шайх, обладающий рядом достоинств. Я никогда не видел, чтобы он хоть раз говорил с кем-либо о мирском. Однажды, когда я пришел к нему, он совершал муракаба (один из приемов в суфийской ритуальной практике, обозначающий самоконтроль, то есть контроль собственных ощущений, наблюдение и управление ими). Когда я встретился с ним, он обрадовался моему приходу. Вместе с ним при нашей встрече присутствовало около полутора тысяч его мюридов. Мухаммад-Закир посадил меня рядом с собою, и пока я находился рядом с ним, никто из его мюридов не сел. Он поручил мне совершать султан аз-зикр (самая высокая ступень теомнемии (зикра) в накшбандийской ритуальной практике) в течение сорока дней. Вскоре с разрешения своего шейха он покинул нас и вернулся к себе на родину… Я сказал, что вернусь к нему во второй раз, на что он улыбнулся и сказал: «Ты меня больше не увидишь». После смерти Мухаммад-Закира в поисках шейха Сайфулла-кади посетил Стамбул, Халеб, Дамаск, а потом вернулся на свою родину.

В дальнейшем Сайфулла-кади избрал своим муршидом другого шейха ветви Халидийа Зайнуллаха-афанди Расул-и ал-Ма’мури (Расулева, ум. 1917 г.), сторонника нового метода обучения в мусульманской школе (усул-и джадид). В городе Троицке на Урале (ныне Челябинская область) тот руководил большой суфийской ханакой. В одном из своих писем Хасану ал-Кахи Сайфулла-кади подробно описывает обстоятельства встречи с шейхом Зайнуллой-афанди. «Однажды душа моего шейха поручила мне отправиться к шейху Зайнулле ал-Мамури аш-Шарифи, живущему на востоке Сибири. После этого во сне я увидел святого (вали) Абдуллаха ал-Куби, который так же сказал мне: «Тебе необходимо отправиться к Зайнулле. После этого я опять увидел во сне Мухаммад-Закира, который, проверив меня, дал мне разрешение на наставничество (иджазу) и назвал меня «увайси». Так называют шейхов, которые получили разрешение на наставничество не от живых шейхов, а другим способом, например во сне. После этого я отправился к Зайнулле-афанди. По дороге я встретил одного человека, который заговорил со мной по-арабски, и это в местечке, где не было ни одного мусульманина!… Мы вместе продолжили путь, и этот человек оказался глубоким ученым, совершенным шейхом, одним из преемников Зайнуллы, который тоже шел к нему. Так мы прибыли в город Троицк и остановились в гостинице. Мой спутник отправился к шейху и вернулся с хорошим настроением… Утром я встретился с Зайнуллой, сыном Хабибуллы, преемником шейха Ахмада Дийа ад-Дином ал-Камашханави. (Один из известных шейхов в «золотой» накшбандийской цепочке, преемник известного на Ближнем Востоке шейха Джамала ал-Лайли ал-Макки). Он был образцом своего времени и самым ученым человеком своей эпохи. Он превосходил в своем достоинстве каких бы то ни было границ описаний [его положительных качеств]». В течение определенного времени Сайфулла-кади находился под наставничеством этого шейха, который в августе 1907 г. возвел его в ранг муршида. При этом он передал Сайфулле-кади халат, приписывавшийся четвертому праведному халифу и шейху тариката ‘Али б. Аби Талибу. Много странствуя по Поволжью и Северному Кавказу, Сайфулла-кади сблизился в г. Астрахани еще с одним накшбандийским шейхом, не принадлежавшим к ветви халидийа. Это был Мухаммад Салих б. ‘Абд ал-Халик ал-Иджави ал Караман-хани (из селения Кармановка?) ал-Ханафи ан-Накшбанди. Последний являлся также преемником шазилийского шейха из Медины саййида Мухаммада Али Захири ал-Витри ал-Хусайни ал-Мадани. В марте 1915 г. он передал Сайфулле-кади иджазу шазилийского тариката. Сайфулла-кади был также шейхом кадирийского тариката.