Путеводитель по картинной галерее Императорского Эрмитажа

Патэр, Жан-батист Франсуа

Лучше не сравнивать земляка и единственного ученика Ватто, Патэра, и подражателя Ватто, Ланкре, с самим гениальным мастером. Это им только во вред, ибо им недостает поэзии чудесного художника, да и техника их, при всем своем блеске, уступает его технике. Однако, взятые сами по себе, это очень большие мастера, виртуозы первого разряда и прелестные летописцы своего времени.

Жан-Батист Патер. Солдатский привал. Дерево, масло. 28х34. Инв. 1142

Жан-Батист Патер. Выступление солдат с привала. Дерево, масло. 28,6х34,5. Инв. 1143

О Патэре (1696 — 1736) Эрмитаж дает, к сожалению, одностороннее представление в двух солдатских сценах. [69]

Ланкре, Никола

С исчерпывающей полнотой зато представлен Ланкре (1695 — 1748) — семью картинами. Для ознакомления с эпохой произведения Ланкре драгоценнейшие документы, пожалуй, более даже ценные, нежели картины Ватто, в которых всегда внешние впечатления уступают личным настроениям художника. Ланкре же был в полном смысле светским и прямо даже “модным” живописцем, понимавшим и передававшим специальные вкусы и мечты своих современников.

Это было время, когда французское высшее общество как-то совсем утратило серьезные думы, забыло о заботах и ушло “по уши” в наслаждения. Позже, даже при дворе г-жи Помпадур, заговорила совесть, серьезные политические соображения, опасения за будущее. В эти же внешне счастливые годы регентства и первых лет самостоятельного царствования Людовика XV горизонт казался со всех сторон ясным и безмятежным. Перерыв в войнах и возрождение упавшей было промышленности наводнили общество богатствами, и хотя эти богатства странствовали, благодаря биржевой и карточной игре, из кармана в карман, но все же деньги оставались в стране и жизнь протекала в одном темпе без особых колебаний. Двор короля был прелестен своей молодостью. Время пышности и утомительного этикета отошло в вечность. Празднества носили преимущественно интимный, утонченный и веселый характер. Тогда же появился интерес и к деревне, к жизни в неприкрашенной “растрепанной” природе (“Лето” и “Весна” Ланкре).

Никола Ланкре. Весна. Холст, масло. 115,5х95. Инв. 1259

Пейзане, пастушки, лесочки и ручьи, хижины и сеновалы представлялись заманчивым миром, куда следует заглядывать чаще, однако не для того, чтобы “учиться человечеству”, как это стали предписывать позже “философы”, а для того только, чтобы в этой атмосфере простоты набраться новых наслаждений.

И в театре тогда наступила новая пора.

Никола Ланкре. Сцена из трагедии Т. Корнеля “Граф Эссекс”. 1734. Холст, масло. 41х56. Инв. 1144

Ланкре, который стоял очень близко к театральному миру и часть картин которого прямо передает моменты из балетов и комедий [70].Он изобразил в эрмитажном портрете некрасивой, но очаровательной танцовщицы Камарго [71] новый стиль сценических представлений: мы видим в декорации, достойной Ватто, легко порхающую в прелестном золотистом платье балерину, а вокруг нарядных молодых людей, долженствующих изображать “счастливых поселян”.

Никола Ланкре. Портрет танцовщицы Камарго. Холст, масло. 45х55. Инв. 1145

Буше, Франсуа

Считается, что продолжателем искусства Ватто и Ланкре явился Буше. Но на самом деле в его творчестве мало-помалу произошла та перемена, которая отразила перемену при дворе Людовика XV и во всем высшем обществе. Вполне типичных картин Буше, за исключением одной пасторали, Эрмитаж не имеет.

Франсуа Буше. Пастораль. 1740-е. Холст, масло. 61х75. Инв. 1275

Но уже по этой пастушечьей сцене, по двум пейзажам его, относящимся к 1740 годам, а также по его непристойной в своем легкомыслии религиозной картине “Бегство в Египет” 1757 года — можно судить о перемене во взглядах, в направлениях и в самом искусстве Франции середины XVIII века.

Франсуа Буше. Пейзаж с прудом. 1746. Холст, масло. 51х65. Инв. 1137. Из собр. Кроза, Париж, 1772

Франсуа Буше. Отдых на пути в Египет. 1757. Холст, масло. 139,5х148,5. Инв. 1139. Из музея Академии художеств, Петроград, 1922

У Ланкре беспечность и легкомыслие, у Буше — цинизм и глубокая развращенность. Там в то же время проснувшееся увлечение природой, здесь снова удаление от нее.

Сам Буше в начале своей деятельности был прелестным реалистом. Иные его этюды с натуры не уступают голландцам XVII века по своей непосредственности и внимательному отношению к делу. Но затем он все более и более забывает заветы своих предшественников и все более и более погружается в ядовитую атмосферу лжи и притворства, которая к тому времени окутала слабого Людовика XV и высшее французское общество. Характерные картины Буше полны виртуозной ловкости, но в них нет ничего правдивого, ничего искреннего. [72]

Франсуа Буше. Пигмалион и Галатея. Первая половина 1760-х. Холст, масло. 234х400. Инв. 3683. Из музея Академии художеств, 1922

Отличные Буше имеются еще в галерее кн. Юсупова.]

Это сизые театральные декорации, среди которых разыгрываются двусмысленные сцены.

В характере Буше работал целый ряд художников не только во Франции, но и по всему миру, ибо повсеместно распространилась зараза циничной лжи и роскоши. Малейший двор в Германии имел своего Буше. В России ту же роль взяли на себя итальянцы Торелли, Градицци и Ротари, а также французы Лепрэнс и Лагрене. В самой Франции ближайшими сотрудниками Буше были Тремольер, Тараваль и Пиер.

Жан-Батист Пьер. Старик в кухне. Ок. 1745. Холст, масло. 130х97. Инв. 7240. Из собр. Кроза, Париж, 1772

Из них лишь последний представлен в Эрмитаже двумя грациозными (но не вполне достоверными) картинками.

Натье, Жан Марк

Токе, Луи

Перемена в художественном стиле, произошедшая в первой трети XVII века, отразилась и на портретах. “Колористы” времен Людовика XIV, Ларжильер и Риго, считали еще своим долгом придавать лицам и осанкам величественность.

Жан-Марк Натье. Портрет Петра I. 1717. Холст, масло. 142,5х110. Инв. Р. Ж. 1856. Из собр. Зимнего дворца, 1918

Жан-Марк Натье. Портрет Екатерины I. 1717. Холст, масло. 142,5х110. Инв. Р. Ж. 1857. Из собр. Зимнего дворца, 1918

Типичные же портретисты Людовика XV, Натье и Токе, сумели даже на официальные изображения наводить оттенок чего-то веселого, непринужденного и легкомысленного (“Людовик XV” Натье и “Дофин” Токе).