Мемуары
Мемуары читать книгу онлайн
«Мемуары» Лени Рифеншталь (1902–2003), впервые переводимые на русский язык, воистину, сенсационный памятник эпохи, запечатлевший время глазами одной из талантливейших женщин XX века. Танцовщица и актриса, работавшая в начале жизненного пути с известнейшими западными актерами, она прославилась в дальнейшем как блистательный мастер документального кино, едва ли не главный классик этого жанра. Такие ее фильмы, как «Триумф воли» (1935) и «Олимпия» (1936–1938), навсегда останутся грандиозными памятниками «большого стиля» тоталитарной эпохи. Высоко ценимая Гитлером, Рифеншталь близко знала и его окружение. Геббельс, Геринг, Гиммлер и другие бонзы Третьего рейха описаны ею живо, с обилием бытовых и даже интимных подробностей.
В послевоенные годы Рифеншталь посвятила себя изучению жизни африканских племен и подводным съемкам океанической флоры и фауны. О своих экзотических увлечениях последних десятилетий она поведала во второй части книги.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
17 февраля 1928 года.
Уже перед началом Олимпиады все было великолепно — глаз наслаждался, богатство красок на белом снегу доставляло такую же радость, как разноцветные ковры на белом фоне. Гости со всего света — от Гонолулу до Токио, от Кейптауна до Канады, — только индейцев я не видела. Так много молодых людей, пожалуй, еще никогда не собиралось вместе. Все такие веселые, радостные, словно соревнующиеся с ярким солнцем на голубом энгадинском небе.
Увертюра Олимпиады — впечатляющее зрелище с самого начала. 25 наций вступают на ледовый стадион под завывание метели — мороз пробирает до костей, ну и что? Настал самый главный миг Олимпиады — слияние воедино 25 наций, масса ликует, издает радостные возгласы и крики. Игры начались, борьба будет продолжаться в течение восьми незабываемых дней. Прекрасней всего, без сомнения, канадцы, норвежский лыжный король Тулин Тамс и маленькая ростом, но великая Соня.
Канадцы — сущие дьяволы на льду, смотреть, как они играют, — захватывающее зрелище, гимн скорости и мужеству. Не уступают им «летающие» лыжники; сжавшись в комок, приближаются они к трамплину, чтобы в прыжке, распластавшись в воздухе, парить как птицы. Тулин Тамс, самый смелый из них, прыгает на 73 метра — расстояние это слишком велико, чтобы можно было спокойно смотреть. В промежутке между ними — красочный бобслей, [117] сумасшедший скелетон [118] и лыжники, мчащиеся в бешеном темпе сквозь вихри снега.
Единственное, на чем успокаивается глаз, — гармоничные, скользящие движения великих фигуристов, во главе их Соня — чудо природы. Ее прыжки словно не подвластны силе земного притяжения. Соня — подлинное чудо! Всё было незабываемо прекрасно на белой арене, и я рада, что мне не пришлось снимать фильм.
И во сне бы мне не приснилось, что через восемь лет сама буду снимать Олимпиаду. Тогда у меня не было даже фотоаппарата. К сожалению, фильму Фанка не суждено было иметь большой успех. Это поразительно, так как он как раз мастер бессюжетных фильмов, действие которых разворачивается на фоне природы. Дело, думается, в том, что, несмотря на великолепные съемки, ему не удалось придать фильму необходимое драматургическое напряжение.
«Судьба тех самых Габсбургов»
Неожиданно я впервые получила предложение сыграть главную женскую роль в художественном фильме. Это была роль Марии в картине «Судьба тех самых Габсбургов». Режиссер — Рольф Раффе, [119] о котором я до этого никогда не слышала. Речь шла хотя и об известной, однако все еще окруженной тайной трагедии наследника австрийского престола Рудольфа, [120] лишившего себя жизни вместе с баронессой Марией Вечера [121] во дворце Майерлинг.
Я была счастлива, что получила наконец-то интересную роль в фильме, который ставил не Фанк. Съемки проходили во дворце Шённбрунн в Вене.
К началу съемок, у меня поднялась высокая температура, поэтому я отправилась в Вену с мамой. К несчастью, оказалось, что это дифтерия, состояние с каждым днем ухудшалось. Я не могла ни пить, ни есть. У режиссера не было возможности отложить съемки: партнеров связывали жесткие сроки в театрах. Чтобы запустить картину, Раффе пришлось сократить мою роль. Температура все поднималась, а роль становилась все короче. Наконец, осталось шесть дней, и я, несмотря на плохое самочувствие, обязана была играть, призывая на помощь врача. От кинокартины в памяти осталась только одна сцена — единственная. Кронпринцесса Стефания, роль которой исполняла прелестная блондинка Мали Делыпафт, [122] собирается ударить меня плетью по лицу, но кронпринц Рудольф, ее супруг, не дает этого сделать. Вероятно, эпизод снимался с большим количеством дублей, отчего и сохранился в памяти.
От укороченной роли я была в таком отчаянии, что никогда не смотрела этот фильм. Да он и быстро исчез из репертуара кинотеатров.
Берлин — город мирового значения
Я погружалась в мир русских и американских фильмов, просмотрев почти все. Они заставили меня больше интересоваться съемочной техникой, прежде всего техникой фотографии. В голливудских фильмах понравились крупные планы звезд. Несмотря на великолепную резкость, эти кадры были мягкими и приукрашивали актеров. Чтобы добиться того же эффекта, я вместе со Шнеебергером в саду дома Фанка пыталась сделать пробные снимки, используя мягкорисующие линзы и тюли, но результат не удовлетворил меня. Пришлось написать кинооператорам в Голливуд и приобрести такую же портретную оптику, с помощью которой удалось-таки достичь задуманного.
Хотя Шнеебергер и был отличным оператором натурных съемок, он не имел опыта в съемках павильонных. Я постаралась — и небезуспешно — пристроить его на киностудию УФА ассистентом к одному из лучших кинооператоров, Вальтеру Ритгау.
Круг моих знакомств с людьми мира кино и театра все расширялся. В Берлине можно было встретить всех, кто преуспел и прославился. Жизнь в столице била ключом. Почти ежедневно — премьеры, приемы, вечеринки. Раз в неделю артисты встречались у Бетти Штерн недалеко от Курфюрстендамм. Гостей собиралось так много, что порой трудно было найти место, чтобы присесть. Там я познакомилась с Элизабет Бергнер [123] и ее мужем Паулем Циннером. Бергнер в Берлине любили и почитали как никакую другую актрису. Соперничать с ней могла разве что Кете Дорш. [124] Элизабет и в самом деле была кудесницей. Ее Святую Иоанну из пьесы Шоу, которую она играла в спектакле Рейнхардта в Немецком театре, никто не забудет. К Бетти Штерн приходил также русский режиссер Таиров, [125] который, как и Макс Рейнхардт с Фанком, пытался реализовать замысел «Пентесилеи» [126] с моим участием. Но не закончилась еще эпоха немого кино, а я не могла себе представить «Пентесилею» без языка Клейста.
Я встречалась и с другими великими актрисами, такими как демоническая Мария Орска, [127] имевшая большой успех в «Лулу», [128] или Фритци Массари и ее муж Макс Палленберг [129] — бесподобная пара в зажигательных опереттах. Оригинальными, остроумными и блестящими были и гастроли русского кабаре «Синяя птица». [130]
Удовольствие совершенно особого рода доставило мне выступление Джозефин Бейкер [131] в «Театре Нельсона» на Курфюрстендамм. Там она показала свой знаменитый танец «Банан». Берлинцы с бурным восторгом принимали выступления молодой красавицы с кожей кофейного цвета. Приехала в Берлин и гениальная Анна Павлова. Мне выпало счастье не только видеть ее, величайшую из всех танцовщиц, на сцене, но и познакомиться с ней лично на берлинском балу прессы. Выглядела она такой нежной и хрупкой, что я едва отважилась коснуться ее руки.
В это же время я посмотрела фильм, который затмил все до того мной виденное, — «Броненосец „Потемкин“» [132] Сергея Эйзенштейна. Я вышла из кинотеатра как оглушенная. Непередаваемое впечатление! Техника, монтаж, актерская игра — всё было поистине революционным. Я впервые осознала, что кино — это настоящее искусство…
