Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?
Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство? читать книгу онлайн
Тема сборника лишь отчасти пересекается с традиционными объектами документоведения и архивоведения. Вводя неологизм «документность», по аналогии с термином Романа Якобсона «литературность», авторы — известные социологи, антропологи, историки, политологи, культурологи, философы, филологи — задаются вопросами о месте документа в современной культуре, о социальных конвенциях, стоящих за понятием «документ», и смыслах, вкладываемых в это понятие. Способы постановки подобных вопросов соединяют теоретическую рефлексию и анализ актуальных, в первую очередь российских, практик. В книге рассматриваются самые различные ситуации, в которых статус документа признается высоким или, напротив, подвергается сомнению, — речь идет о политической власти и бюрократических институтах, памяти о прошлом и исторической науке, визуальных медиа и литературных текстах.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
При подготовке к введению паспортов была разработана Инструкция о выдаче и прописке паспортов в Москве, Ленинграде и Харькове, в 100-километровой полосе вокруг Москвы и Ленинграда и в 50-километровой полосе вокруг Харькова, имевшая общий и секретный разделы [166]. В соответствии с этой Инструкцией устанавливались предельно жесткие сроки паспортизации: с 10 января по 15 апреля 1933 года. Для этого все три города разбивались на части, в которых милиция должна была организовать пункты по выдаче паспортов (в Москве — не менее 400). Аналогичные пункты создавались на предприятиях численностью более 2000 рабочих, а также в 100-километровой зоне вокруг Москвы и Ленинграда и в 50-километровой — вокруг Харькова. В областных и городских управлениях милиции учреждались паспортные отделы, а в отделениях милиции — паспортные столы. Во всех трех городах предписывалось немедленно приступить к реорганизации адресных бюро, основным назначением которых было создание базы данных для розыска преступников.
Основанием для выдачи паспортов должны были служить: 1) справка из домоуправления или ЖАКТа о месте постоянного жительства; 2) любой документ, удостоверяющий место и время рождения; 3) справка с места работы или службы; 4) учетно-воинский билет для всех лиц, подпадавших под действие закона об обязательной военной службе. Тем самым домоуправления и ЖАКТы превращались в важное звено паспортизации, и не случайно «на местах» она началась с мероприятий по очистке этих учреждений от сотрудников, которые потенциально могли выдавать фиктивные справки «врагам народа» [167].
Пункт 18 Инструкции стоит привести дословно: «Лицам, коим не будут выданы паспорта в Москве, Ленинграде и Харькове, не разрешается проживать в этих городах, а также в пределах 100-километровой полосы вокруг Москвы и Ленинграда и 50-километровой полосы вокруг Харькова. Этим лицам выдается органами милиции предписание о выезде в десятидневный срок» [168].
В контексте сказанного уже не кажется странным, что «главными героями» Инструкции являются те, кому должно быть отказано в выдаче паспортов. Их перечень занимает весь второй раздел. Паспорта запрещено выдавать:
«а) лицам, не связанным с производством и работой в учреждениях или школах и не занятым иным общественно-полезным трудом
(за исключением инвалидов и пенсионеров)б) кулакам и раскулаченным, хотя бы они работали на предприятиях или состояли на службе в советских учреждениях;
в) лицам, прибывшим из других городов и сельских местностей Союза ССР после 1-го января 1930 года без приглашения на работу и не имеющим в настоящее время определенных занятий и специальной квалификации и проживающим большей частью без квартиры у своих знакомых, родственников или за особую плату в углах;
г) лицам, прибывшим из других городов и сельских местностей Союза ССР после 1-го января 1930 г<ода> исключительно в целях личного устройства, независимо от того, работают они или не работают, и проживающим большей частью без квартиры у своих знакомых, родственников или за особую плату в углах;
д) служителям религиозных культов, не исполняющим функций, связанных с обслуживанием действующих храмов;
е) лицам, лишенным избирательных прав согласно избирательной инструкции ЦИК Союза ССР от 3 октября 1930 года;
ж) всем отбывшим срочное лишение свободы, ссылку или высылку по приговорам судов или Коллегии ОГПУ за преступления по перечню, прилагаемому к настоящей инструкции, а также иным антиобщественным элементам, связанным с преступными лицами по указанному перечню;
з) перебежчикам из-за границы на территорию Союза ССР;
Примечание:и) членам семей лиц, указанных в п. п. „а“, „б“, „в“, „г“, „д“, „е“, „ж“ и „з“, находящимся на их иждивении» [169].
Таким образом, значительная часть жителей Москвы, Ленинграда и Харькова и соответствующих зон вокруг них лишалась права на паспорт, что означало выселение в десятидневный срок. Вместе с тем власти нельзя было отказать в некоторой прагматичности. Все так называемые «бывшие» были зачислены в категорию «е» — лиц, лишенных избирательных прав. Но именно среди них было много полезных (образованных) людей, для которых делалось исключение [170]. В изъятие из раздела II паспорта предписывалось выдавать лишенным избирательных прав, «если они работают на государственных предприятиях или в государственных учреждениях и представят от этих предприятий и учреждений свидетельство об их полезной работе»; «находящимся на службе в РККА» и «крупным специалистам», а также состоящим на их иждивении.
Заканчивалась Инструкция указанием, что жалобы на отказ в выдаче паспортов и в прописке должны подаваться в районные советы по месту жительства, которые обязаны рассмотреть их в пятидневный срок. Эта информация была бы полезной для многих, но Инструкция имела гриф «Секретно». Остается предположить, что представитель власти, отказавший гражданину в выдаче паспорта, должен был уведомлять его о возможности подать жалобу. Впрочем, это лишь одна из бесконечных иллюстраций функционирования той системы, которую я назвал «право-2».
Следует отметить, что Инструкции, вышедшей 14 января 1933 года, предшествовал приказ ОГПУ СССР от 5 января 1933 года «О чекистских мероприятиях по проведению паспортной системы». С него, вероятно, и нужно вести отсчет реальных шагов паспортизации.
«В связи с постановлением Правительства от 27/XII-32 г. „О введении паспортной системы“ в целях очистки гор. Москвы от контр-революционных, кулацких, уголовных и других анти-советских элементов ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Всем Отделам и Управлениям ОГПУ и ПП ОГПУ МО отнестись с особым вниманием к проведению операции по очистке г. Москвы от указанных элементов.
2. Проработку, проверку и объединение материалов на всех лиц, подлежащих удалению из Москвы, возложить на Оперативный Отдел ОГПУ и ПП ОГПУ МО.
3. Всем Управлениям и Отделам ОГПУ, ПП ОГПУ МО и Московскому Управлению Рабоче-Крестьянской Милиции представить в Оперод ОГПУ и ПП ОГПУ МО (по прилагаемой форме) списки контр-революционных, кулацких, уголовных и других антисоветских элементов, проходящих по оперативным материалам (литерные дела, дела-формуляры, агентурные разработки, данные учета и пр.), в сроки: Управлениям и Отделам ОГПУ и ПП МО — к 8/I-33 г., Упр. Рабоче-Крестьянской Милиции — к 13/I-33 г.
4. В этот же срок представить в Оперод ОГПУ и ПП ОГПУ МО особые списки лиц, перечисленных в пункте 3 категорий, но подлежащих оставлению в Москве по оперативным соображениям (агентура, фигуранты агентурных разработок и т. п.). В списки включить только действительно необходимых для оперативной работы лиц, ставя себе задачей максимальное освобождение (и удаление из Москвы) от малоценной, неработоспособной и неквалифицированной агентуры и фигурантов малоценных разработок» [171].
Как видим, ОГПУ волнуют два вопроса: очистка городов и сохранение своей агентуры. Чекисты уяснили смысл паспортизации, но даже эта организация столкнулась с некоторыми непредвиденными сложностями. В Москве в это время было довольно много подозреваемых и обвиняемых в совершении различных преступлений. Естественно, у некоторых из них была взята подписка о невыезде, другие содержались в изоляторах. Между тем паспортные предписания требовали незамедлительного их удаления. Вопрос был урегулирован приказом ОГПУ СССР от 7 февраля 1933 года «О пересмотре отобранных подписок о невыезде из Москвы», предписывавшим в пятидневный срок пересмотреть подписки у лиц, проходящих по следственным и другим делам, и в тех случаях, когда это окажется целесообразным, их аннулировать, а данных лиц немедленно удалить из столицы [172]. В итоге уже в середине февраля ОГПУ могло рапортовать о высылке первой партии контрреволюционных и криминальных элементов.
