Культурология. Учебник

В XVII в. впервые появляется и яркая авторская проза, примером которой являются сочинения протопопа Аввакума Петрова. Он оставил около 90 текстов, написанных на закате его жизни в ссылке. Среди них — знаменитое «Житие», эмоциональная и красноречивая исповедь, поражающая своей искренностью и смелостью. В его книге впервые объединены автор и герой произведения, что раньше посчиталось бы проявлением гордыни.

Количественное накопление светских элементов в духовной жизни общества привело к появлению в России театра. Мысль о создании театра возникла в придворных кругах среди сторонников европеизации страны. Решающую роль в этом сыграл Артамон Матвеев, начальник Посольского приказа, знакомый с постановкой театрального дела в Европе. В России не было актеров (опыт скоморохов, которые подверглись гонениям в это время, не годился), отсутствовали и пьесы. Поэтому нужные люди были найдены в Немецкой слободе — актеры и режиссер Иоганн Грегори. Первый спектакль, имевший большой успех, назывался «Артаксерово действо». Царь был очарован происходящим настолько, что смотрел действо в течение десяти часов, не вставая с места. Репертуар театра за время его существования (1672–1676) составляли девять пьес, написанных на библейские сюжеты, и один балет. Деяниям ветхозаветных персонажей придавались черты политической злободневности и ассоциации с современностью, что еще больше усиливало интерес к зрелищу.

Поскольку русский человек не был подготовлен к театральному представлению, нужно было сделать так, чтобы театральная условность не стала барьером между зрителями и сценой. Для этого был использован ряд приемов. Так, специально писалось предисловие к пьесе, которое произносилось перед представлением специальным действующим лицом. В нем разъяснялась художественная сущность нового развлечения, зрители знакомились с действующими лицами, причем не только публика видела воскресших героев пьесы, но и герои могли увидеть зрителей и пообщаться с ними. Этот прием знакомства героев со зрителями до сих пор употребляется в детских спектаклях, чтобы зрители поверили в действие, происходящее на сцене.

К сожалению, этот театр просуществовал недолго и не стал крупным явлением русской культуры. Он делал лишь первые шаги в освоении опыта мировой театральной культуры. Пока он был только фактом активного обмирщения придворной жизни.

Общий отход от церковно-схоластического мировоззрения коснулся и зодчества. Усиление светских мотивов в значительной мере было связано с расширением среды, в которой формировались эстетические представления. Вкусы посадских людей и крестьянства, их видение мира и понимание красоты наиболее полно внедрялись в архитектурное творчество, далеко уводя от освещенных церковной традицией образцов.

Так, стало активно развиваться гражданское, светское строительство, которое в начале века было в основном деревянным, а к концу столетия все чаще использовался камень. Замечательным образцом деревянного зодчества был несохранившийся дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском, который представлял собой живописную композицию прихотливо сгруппированных больших и малых срубов-клетей, связанных переходами, высокими кровлями и шатрами. Сказочное великолепие дворца усиливалось золоченой резьбой и яркой раскраской. В каменном строительстве нужно отметить реставрацию стен и башен Московского Кремля, шатер, возведенный над Спасской башней, Теремный дворец Московского Кремля, Сухареву башню.

Число каменных гражданских построек возрастает во второй половине XVII в. Бояре, богатые купцы и дворяне все чаще строили в городах и в своих усадьбах каменные жилые палаты. Наиболее характерен тип, повторяющий планировку деревянных хором, состоящий из двух квадратных в плане помещений с продолговатыми сенями между ними. Нижний этаж занимали хозяйственные и складские помещения. Фасады украшались плоскими лопатками или колонками, окна обрамляли богатые наличники. Большое внимание уделялось убранству крыльца. Таковы, например, палаты Коробовых в Калуге.

В храмовом строительстве тоже постепенно намечаются новые черты, связанные с обмирщением русской культуры. Они заметны в деревянном зодчестве, в котором наряду с клетскими храмами (прямоугольный сруб — клеть, покрытый двускатной кровлей, на которой возвышается маковка с крестом), распространенными по всей России, используются и запрещенные шатровые храмы, ярусные церкви. В поисках сложного и богатого силуэта зодчие со второй половины XVII в. используют принцип многоглавия, великолепным воплощением которого является церковь Преображения в Кижах, представляющая собой поразительный по красоте двадцатидвухглавый храм.

Те же тенденции проявляются и в каменном храмовом зодчестве. Новый стиль, типичный для XVII в., сложился к середине столетия и представлял собой полную противоположность архитектуре предыдущего столетия. Новому стилю была присуща затейливость и асимметричность конструкции. Обычно это был пятиглавый бесстолпный храм, основной куб которого окружен приделами, папертями, лестницами и крыльцами с обязательными деталями отделки: бочонкообразными колонками, арками с висячей гирькой, наборными кирпичными наличниками окон. Фасады церквей становятся полихромными, яркая раскраска деталей, цветные изразцы придают постройкам праздничную нарядность. В этих храмах очень ярко выразилось то светское начало, которое современники назвали «узорочьем» (церковь Рождества Богородицы в Путинках, церковь Троицы в Никитниках).

Хотя шатровое строительство было запрещено (судя по всему, оно казалось недостаточно каноничным, а при той борьбе, которую вела церковь против светских элементов, этого было достаточно, чтобы запретить), шатры оставались одной из наиболее излюбленных архитектурных форм, поэтому их продолжали широко применять, но не в качестве завершения церкви, а для венчания колоколен и крылец. Высокая, стройная, столпообразная колокольня, завершенная шатром, — одна из самых распространенных архитектурных тем второй половины XVII в.

В конце XVII в. в архитектуре появляется новый стиль, получивший название московского, или нарышкинского, барокко. Это название не объясняет сущности явления. Связь ряда построек с заказами семьи Нарышкиных является случайной. Также неправомерно называть это архитектурное направление «барокко», поскольку сходство московской архитектуры конца XVII века с западноевропейским стилем барокко является чисто внешним. Цикличность и ярусность, симметрия и равновесие масс, известные по отдельности и ранее, сложились в этом стиле в определенную систему — вполне самобытную, но, учитывая примененные ордерные детали, наиболее близкую во внешнем оформлении стилю европейского барокко.

Наиболее полно и ярко новое направление проявилось в строительстве небольших церквей в подмосковных усадьбах знати. Это ярусные постройки. Нижний ярус обычно квадратный, реже прямоугольный в плане, на нем стоит восьмерик, а выше — второй более узкий восьмерик. Завершается вся композиция барабаном с главой. Очень часто все это расположено на подклете и имеет вокруг открытые галереи. В верхнем маленьком восьмерике располагается колокольня. Очень своеобразно декоративное убранство этих храмов. По сравнению с памятниками предшествующей поры, перегруженными тяжеловесной и пестрой декорацией, они легки и изящны, на гладком фоне красных кирпичных стен четко и ясно рисуются белые колонки, оформляющие грани объемов. Весь декор сосредоточен на обрамлении окон и дверей: они, как правило, имеют по сторонам небольшие колонки, стоящие на кронштейнах и поддерживающие вычурный разорванный фронтончик. Вместо тяжелых кокошников над карнизами проходят полосы резных декоративных элементов, которые часто называются «петушиными гребешками».

Наиболее яркий памятник нарышкинского (московского) барокко — церковь Покрова в Филях, изумительно тонко прорисованные детали которой в сочетании с безукоризненными пропорциями придают ей легкий, ажурный характер, а ярусная композиция создает эффект вертикального движения, который раньше был выражен в шатровых и столпообразных храмах.