Символ и ритуал

У символов есть три особенно значительных параметра: экзегетический, операционный и позиционный. Экзегетический заключается в объяснениях, которые даются исследователю исполнителями в ритуальной системе. Исполнители разного возраста, пола, ритуальной роли, статуса, степени эзотерического знания и т. д. доставляют сведения различной полноты, объяснительной силы и внутренней логичности. Исследователь должен вывести из этой информации заключение о том, как члены данного общества думают о ритуале. Не во всех африканских обществах есть люди, готовые что-либо сказать о ритуале, и процент тех, кто способен предложить истолкования, меняется от группы к группе и внутри групп. Однако, как свидетельствует большинство этнографических трудов ¹⁶, многие африканские общества хорошо обеспечены экзегетами.

В операционном параметре исследователь уравнивает значение символа с его использованием — он наблюдает, что исполнители делают с ним и как они относятся друг к другу в этом процессе. Он также регистрирует их жесты, выражения и другие невербальные аспекты поведения, открывая ценности, которые они представляют, — горе, радость, гнев, триумф, скромность и т. д. Антропологи ныне занимаются разными видами невербального языка — от иконографии (изучение символов, чьи формы скорее обрисовывают понятия, которые они обозначают, чем служат их произвольными, условными знаками) до кинесики (изучение движений тела, выражений лица и т. п. как способов коммуникации или дополнений и усилителей речи). Некоторые из этих видов подпадают под рубрику операционного значения символа. Неэкзегетическая, ритуализованная речь, как, например, формализованные молитвы или заклинания, также относится к этой категории. Здесь вербальные символы сближаются с невербальными. Исследователя интересуют не только социальная структура и организация тех людей, которые оперируют символами на этом уровне, но также и то, какие люди, категории и группы отсутствуют в данной ситуации, поскольку формальное исключение способно проявить социальные ценности и отношения.

В позиционном параметре наблюдатель находит в отношениях между одним символом и другими символами важный источник его значения. Я показал, как бинарная оппозиция может в определенном контексте высветлить один (или более) из множества референтов символа, противопоставляя его одному (или более) из референтов другого символа. Используемый в ритуальном контексте с другими — тремя или более — символами, данный символ обнаруживает новые грани своего полного «значения». Группы символов могут быть выстроены таким образом, чтобы составить сообщение, в котором определенные символы функционируют аналогично частям речи и в котором могут существовать условные правила соединения. Это сообщение — не об особых действиях и обстоятельствах, а о том, каковы в данной культуре основные структуры мышления, этика, эстетика, право и способы осмысления нового опыта.

В некоторых африканских культурах, в особенности в Западной Африке, сложная система ритуалов связана с мифами ¹⁷. Мифы рассказывают о происхождении богов, космоса, человеческих типах и группах, а также о ключевых институтах культуры и общества. Некоторые эпизоды ритуала заново разыгрывают события первых времен, пытаясь приспособить присущую этим событиям силу для достижения сегодняшних целей членов данной культуры (например, приспособление к состоянию зрелости и излечение больного). Ритуальные системы иногда основываются на мифах. С мифами и ритуалами могут сосуществовать стандартизованные схемы толкований, которые по своему значению могут быть приравнены к теологической доктрине или дорасти до нее. Однако на больших территориях Восточной и Центральной Африки существует малое число мифов, связанных с ритуалами, и нет религиозной системы, соотносящей мифы, ритуалы и доктрину. В виде компенсации же здесь разработан детальный экзегезис отдельных символов.

В большинстве африканских языков есть термины для обозначения ритуального символа. Ньякьюса, например, говорят об ififwani (сходства); ндембу употребляют chijikijilu (отметина, зарубка), производное от kujikijila (делать зарубки на пути, оставлять отметины). Первое означает дополнительную ассоциацию, ощущение сходства между знаком и обозначаемым, средством и понятием; второе — способ соединения знакомой территории с незнакомой. (Ндембу сравнивают ритуальный символ с тропой, которую охотник отмечает зарубками, чтобы найти обратный путь из незнакомого буша в свою деревню.) Другие языки обладают сходными терминами. В обществах, не имеющих мифов, значение символа строится по аналогии и ассоциации трех основ — номинальной, субстанциальной и артифактуальной, — хотя в каждый данный момент может использоваться лишь одно из них. Номинальная основа — имя символа, элемент акустической системы; субстанциальная основа — чувственно воспринимаемые физические или химические свойства. в том виде, как они признаны культурой; артифактуальная основа — это техническое изменение объекта, используемого в ритуале, целенаправленной человеческой деятельностью.

Вот пример. В начале ритуала совершеннолетия у ньякьюса из Танзании ¹⁸ девушке дают «снадобье» под названием undumila. Это снадобье в то же время разработанный символ. Его номинальная основа — произведение термина из ukulumila (кусаться, быть болезненным). Субстанциальная основа — естественное свойство корешка, по которому названо снадобье, — едкость вкуса. Как артифакт снадобье состоит из нескольких символических субстанций. Символ целиком включает в себя действие и ряд объектов. Вильсон пишет, что корешок «просовывается в отверстие воронки или чашки, сделанной из листа дерева, покрытого корой, затем в чашку насыпают соль. Девушка берет кончик корешка в рот и зубами заталкивает его внутрь, открывая тем самым отверстие, через которое соль сыплется ей в рот» ¹⁹. Корешок и воронка из листа совместно с их ритуальным употреблением составляют артифакт. Эти три основы значений подтверждаются теми ньякьюса, с которыми беседовала; Вильсон. Одна женщина сказала: «Едкий корень — это penis мужа, чаша — ее vagina, соль, тоже едкая, — семя ее мужа. Прикусывание корня и съедение соли — это совокупление» ²⁰. Другая женщина утверждала следующее: «Undumila проходит через лист покрытого корой дерева, имеющий вид чаши, и это знак мужчины и женщины, penis в vagina. Это похоже на подорожник, который, мы даем ей, когда моем ее. Подорожник — символ мужа. Если мы не дадим ей… undumila, у нее постоянно будут месячные, и она станет бесплодной». Третья информантка сказала: «Остротой undumila и соли мы символизируем болезненность месячных». Таким образом, undumila одновременно является символом полового акта, профилактикой против болезненного соития и против частых и болезненных месячных, а также (в соответствии с другими данными) ритуальной защитой против «тяжелых», т. е. тех, кто активно живет половой жизнью, в особенности женщин, которые только что понесли, Если «тяжелый» человек наступит на отпечаток ноги новопосвященной, то она не сможет родить ребенка, а будет длительно менструировать. Эти объяснения демонстрируют также многозначность и экономность референции единого доминантного символа. Одни и те же символические формы способны представлять различные, даже диспаратные процессы — супружеское соитие и менструальные затруднения, — хотя можно предположить, что ньякьюса на бессознательном уровне рассматривают «неприязнь» женщины к половому акту как причину ее бесплодия или — меноррагии.

символы и космологии

Сходными примерами изобилует этнография Африки южнее Сахары, однако в великих западноафриканских культурах фон, ашанти, йоруба, дагомеев и догонов частичный экзегезис уступает место эксплицитным сложным космологиям. Среди догонов, например ²¹, символ становится фиксированной точкой связи между животным, растительным и минеральным царствами, которые сами по себе рассматриваются как части «un gigantesque organisme humain» [5]. Господствует доктрина соответствий — все является символом всего другого, в ритуальном ли или не в ритуальном контексте. Так, догоны устанавливают соответствие между различными категориями минералов и органами тела. Различные почвы сопоставляются с органами «внутренности желудка», скалы рассматриваются как кости скелета, а различные оттенки красной глины сравниваются с кровью. Иногда эти соответствия замечательно метки: две скалы, одна на другой, представляют грудную клетку; белая речная галька — пальцы ног. Те же самые-принципы parole du monde [6] остаются верными и для отношений между человеком и растительным царством. Человек — не только зерно вселенной, но каждая отдельная часть одного зерна представляет часть человеческого тела. В действительности лишь наука освободила человека от сложного переплетения соответствий, основанных на аналогии, метафоре, мистической партиципации, и дала ему возможность смотреть на все отношения как на проблематичные, не предопределенные до тех пор, пока они не будут экспериментально испытаны или систематически сопоставлены.