Как возникло человечество

У большинства племен Центральной Австралии тотем в большей или меньшей степени был табуирован. „В настоящее время, — пишут Б.Спенсер и Ф.Гиллен (1899а, р.202), — отношения между человеком и тотемом являются ясными. Человек очень редко может есть тотем и даже, если ест немного, что позволительно ему, то он осторожен в этом случае; человек эму не ест лучшую часть — жир".

Совершенно иначе поступали тотемистические предки, жившие в эпоху альчера. В преданиях арунта, кайтиш и других племен Центральной Австралии тотемистические предки изображаются охотящимися почти исключительно на свой тотем и без каких-либо ограничений поедающими его (Spencer and Gillen, 1899а, р.208–209; 1904, р.320–322). Более того, в мифах принадлежность к группе, имеющей своим тотемом определенное животное, рассматривается как необходимое условие успешности охоты на представителей данного животного вида. Чтобы охотиться на какое-либо животное и поедать его, нужно принадлежать к группе, имеющей данное животное своим тотемом. Человек, желающий съесть животное (или растение), не являющееся его тотемом, должен предварительно изменить свой тотем. Его тотемом должно стать животное (или растение), которое он хочет употребить в пищу.

Так, например, в одном из преданий арунта рассказывается о мужчине тотема арунта, который, желая убить и съесть кенгуру, изменил себя в мужчину тотема кенгуру с тем, чтобы добиться успеха в выполнении этого намерения (Spencer and Gillen, 1899а, p. 198). В другом предании целая группа мужчин тотема дикой кошки, пожелав есть плоды сливового дерева, превратила себя в людей тотема сливового дерева (1899а, р.208, 341; 1904, р.320).

Все подобного рода мифы, подчеркивают Б.Спенсер и Ф.Гиллен (1904, р.320), интересны тем, что никак не могут быть причислены к преданиям, изобретенным с целью объяснения существующих обычаев, к этиологическим мифам. Напротив, они описывают обычаи, противоположные существующим сейчас, причем описывают их без какой-либо попытки дать им объяснение. Поэтому их можно понять лишь как рассказы о предшествующем положении вещей, когда отношения к тотему были иными, чем сейчас, когда поедание тотема было совершенно нормальным явлением (Spencer and Gillen, 1899а, р.209; 1904, р.320–321; 1927,1, р.86).

Эти мифы подтверждают правильность положения о том, что в эпоху возникновения тотемизма существовала определенная специализация охотничьей деятельности человеческих коллективов и что эта специализация определила, какой именно вид животного стал тотемом человеческой группы. На основании их можно сделать вывод, что животное, ставшее тотемом человеческой группы, продолжало долгое время и после этого оставаться главным объектом охоты членов этой группы. В связи с этим можно обратить внимание еще на один факт: представители некоторых тотемистических групп австралийцев объясняли названия своих групп тем, что их предки когда-то существовали, питаясь главным образом животными или растениями, являющимися теперь тотемами их группы (Spencer and Gillen, 1899а, p.209).

Австралийские мифы — не единственное доказательство генетической связи тотемизма с охотой. О ней говорят различного рода обычаи и обряды, связанные с тотемизмом. Большое число подобного рода обычаев приведено в работах Б.Спенсера и Ф.Гиллена (1899а, 1904, 1927). Один из таких обычаев состоял, например, в обязанности человека помочь представителям других групп в охоте на своего тотема (1927, I, р.87). Согласно другому обычаю, человек, убивший какое-либо животное, не имел права съесть его, не получив на это разрешение членов группы, тотемом которой данное животное являлось. Он должен был принести убитое животное в лагерь группы, тотемом которой оно являлось, и положить у ног представителя этой группы. Лишь после того, как последний съедал кусочек мяса своего тотема, охотник получал право на добычу (1899а, р.209–210; 1904, р. 159–160; 1927, I, р.87). Эти обычаи Б.Спенсер и Ф.Гиллен рассматривают как свидетельства о том, что в прошлом члены тотемистической группы обладали почти исключительным правом охотиться на свое тотемное животное.

Но наиболее ярким свидетельством генетической связи тотемизма с охотой является центральная тотемистическая церемония австралийцев, за которой в этнографической литературе довольно прочно закрепилось название интичиумы. Церемония эта варьировала у разных племен, но сущность ее у всех у них оставалась неизменной. Везде цель этой церемонии состояла в умножении путем магических обрядов животного или растения, являвшегося тотемом данной группы, в обеспечении обилия тотемных животных или растений (Spencer and Gillen, 1899а, p. 169, 207).

Такую магическую „заботу" членов тотемистической группы об умножении своего тотема нельзя объяснить, не допустив, что тотем первоначально был основной пищей членов данной группы. О том, что когда-то предки членов тотемистической группы питались почти исключительно своим тотемом и что интичиума в своей исходной форме была магическим обрядом умножения запасов пищи, говорят все особенности этой церемонии.

Во время интичиумы тотемистической группы личинки длиннорогого жука, например, главарь ударял каждого мужчину, участвовавшего в церемонии, по животу со словами: „Да будешь ты есть много пищи" (Spencer and Gillen, 1899а, p. 172–174). У многих тотемистических групп, если не у всех, интичиума происходила на том месте, где, согласно мифам, предки данной группы имели обыкновение есть свой тотем (р 173, 194). Во время интичиумы всем членам группы или по крайней мере главарю группы вменялось в обязанность съедать небольшую порцию своего тотема. В противном случае церемония, считалось, не могла привести к достижению желаемого результата (Spencer and Gillen, 1899а, р.166–168; 1899b, р.278; 1904, р.291; 1927, I, р.147; Frazer, 1914,1, р. 120; Элькин, 1952, с. 143 и др.). У некоторых групп, тотемом которых было животное, интичиума была прямо связана с временным возобновлением охоты на тотемное животное. Так, например, после окончания этой церемонии у тотемной группы кенгуру молодые мужчины отправлялись на охоту за кенгуру, в обычное время являвшимся табу. После их возвращения с добычей главарь группы, отведав мяса, натирал всех жиром кенгуру, затем распределял мясо среди мужчин. Это повторялось и на следующий день (Spencer and Gillen, 1899а, р.204–205).

Обряды, заключавшиеся в церемониальном поедании тотемного животного, известны далеко за пределами Австралии, в частности, в Африке, Азии, Америке (Tout, 1905, р. 151–152; Smith Robertson, 1907, р.226–227, 289–295, 405–400; Briffault, 1927, II, р.466–468).

Все эти данные, вместе взятые, заставили целый ряд ученых прийти к выводу о том, что табуация тотема в тех случаях, когда она имеет место, представляет собой явление вторичное, что тотемное животное первоначально было основным объектом охотничьей деятельности членов коллектива, считавшего его своим тотемом, основной пищей членов этого коллектива. Такого взгляда придерживались, кроме Б.Спенсера и Ф.Гиллена, М.М.Ковалевский (1910, II, с.270), Дж. Фрезер (Frazer, 1914, I, р. П 1 — 120), К.М.Тахтарев (1924, с.103–104), Р.Бриффо (Briffault, 1927, II, р,462–471), Н.И.Токин (1928, с 28, 1929, с.37), Д.К.Зеленин (19376, с.7), Дж. Томсон (1958, с.32) и др.

Этнографический материал свидетельствует не только о связи тотемизма с охотничьей деятельностью вообще. Он подтверждает выдвинутое выше положение о генетической связи тотемизма с охотничьей маскировкой — ряжением под животное и имитировании его движений. Тем самым он свидетельствует о существовании охотничьей маскировки в эпоху возникновения тотемизма, т. е. в период первобытною человеческого стада. О генетической связи тотемизма с охотничьей маскировкой говорят тотемистические пляски, достаточно полную характеристику которых мы находим в уже упоминавшейся работе А.Д.Авдеева „Происхождение театра" (1959, с.70–75).

Тотемистические пляски заключались в том, что человек, надев костюм и маску, придававшие ему внешнее сходство с тотемистическим животным, имитировал действия животного, воспроизводил его походку и движения. Сущность тотемистической пляски состояла в уподоблении человека своему тотему. Надев шкуру и маску тотемного животного и воспроизводя его движения, человек верил, что он реально преображается в свой тотем, уподобляется ему Члены каждой тотемистической группы воспроизводили внешность и движения своего тотема. Каждая тотемистическая группа имела свою пляску. Тотемистических плясок зафиксировано огромное множество У народов Африки мы находим пляски, в которых изображаются леопард, антилопа, обезьяна, бык, корова, слон, дикая коза, дикая свинья, павлин, лягушка, пчела и т. п. Североамериканские индейцы квакиютль плясали медведя, ворона, выдру, волка, собаку, кита, касатку, орла. У тлинкитов встречались пляски ворона, волка, лисы, морской чайки, совы, моржа, бобра, медведя, нерпы. В Индонезии отмечены пляски свиньи, тигра, крокодила, в Меланезии — казуара, собаки, акулы, крокодила, летающей собаки и т. п. (Авдеев, 1959, с.72–73).