Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

15 марта состоялась аудиенция претендента у короля. Представ перед ним, Лже-Дмитрий произнес речь, пестрившую многочисленными латинскими изречениями, риторическими оборотами, а также сравнениями, в которых приводились подобные случаи из истории. Это выступление произвело самое благоприятное впечатление на присутствующих: все убедились, что «царевич» умен и достаточно образован.

Тем не менее, в своем ответе Сигизмунд, подчиняясь мнению сейма, заявил, что не может признать Дмитрия царем, не даст ему ни одного солдата и не нарушит мира с Москвой. Однако все это мог беспрепятственно делать частным образом Юрий Мнишек, так как король не имел права запрещать магнатам влезать в любые авантюры, какие им захочется.

Годунов пытался противостоять завязавшейся интриге. Он отправил в Краков Н. Е. Отрепьева-Смирного, двоюродного брата Григория, чтобы тот встретился с Лже-Дмитрием, публично разоблачил его и потребовал выдачи. Но паны не допустили этой встречи. Неудача постигла и стрелецкого голову П. Огарева, посланного с аналогичной миссией. Позже Вацлав Диаментовский отметил:

Некоторые историки утверждают, что для того, чтобы попасть в краковскую королевскую резиденцию Вавель, Дмитрию пришлось кое-что обещать. Якобы он сказал, что когда взойдет на трон, вернет Речи Посполитой половину Смоленской земли и часть Северской земли; заключит «вечный мир» между обоими государствами; позволит строить католические церкви в Московии и, наконец, поможет королю Сигизмунду вернуть шведский престол. Очень может быть, только по этому поводу польский историк Казимир Валишевский писал:

Итак, оказать реальную помощь Самозванцу брался только Юрий Мнишек. Некоторые русские историки утверждают, что в начале лета 1604 года Дмитрий заключил с ним договор. Текста этого договора никто никогда не видел. Дмитрий якобы обязался передать своему благодетелю — после восшествия на престол и вступления в брак с Мариной — княжества Смоленское и Северское в потомственное владение.

Забегая вперед, скажем, что ни одного обещания королю и Мнишеку (если он их давал) Дмитрий не исполнил, хотя являлся царем более года.

Итак, царь Борис надеялся разрешить ситуацию с «воскресшим царевичем» дипломатическим путем, но он жестоко ошибался. А. С. Пушкин очень хорошо сформулировал роль Самозванца в следующих словах, якобы обращенных к Марине Мнишек:

Действительно, польско-литовских участников той драмы, что вскоре развернулась в московских пределах, мало волновала подлинность личности «царя Димитрия Ивановича». Вокруг него вскоре объединились самые разные люди, выступавшие против — Годунова. Это и московские политические эмигранты; и казаки — северские и украинские, и всякого рода авантюристы, жаждавшие легкой наживы. Все они видели в «царевиче» олицетворение предоставившегося им «счастливого случая».

Начало похода Самозванца

Как писал С. М. Соловьев, «Мнишек собрал для будущего зятя 1600 человек всякого сброда в польских владениях, но подобных людей было много в степях и украйнах». [162]

Среди них преобладали православные литвины, украинские казаки и беглые московиты. Поляков представляли в основном протестанты — ариане и кальвинисты. Католиками являлись Мнишек и представители его клана.

Первоначально местом сбора этой частной армии Мнишека был Самбор. 12 июня 1604 года войско выступило оттуда в направлении Львова. Естественно, что по дороге нищие «рыцари», не имея достаточных средств на провиант, грабили местных обывателей, даже убили несколько человек. В Краков посыпались жалобы на бесчинства. Но король Сигизмунд не обращал внимания на эти жалобы, отделываясь общими словами и благими пожеланиями.

Наконец, армия Самозванца начала медленно двигаться в сторону московских границ. Войско проходило вдень две-три мили, иногда стояло на одном месте несколько дней. К концу первых двух недель похода Лже-Дмитрий все еще оставался в пределах львовщины. Во время остановки в Глинянах в начале сентября «рыцарство» собралось в коло и выбрало командиров. [163]

Мнишека, по его собственному желанию, избрали главнокомандующим, Адама Жулицкого и Адама Дворжецкого — полковниками. Сын Мнишека Станислав стал командиром гусарской роты. Таким образом, Мнишек, его друзья и родственники сосредоточили в своих руках все командование войском Самозванца.

Как уже сказано, армия Мнишека, двигаясь по территории Речи Посполитой, безнаказанно грабила местное население. В связи с этим князь Константин Острожский и черкасский староста Ян Острожский мобилизовали свои частные армии и разместили на границах собственных владений, чтобы не допустить туда «рыцарство».

Лишь 13 октября 1604 года войско переправилось через Днепр, служивший тогда границей. К тому моменту в нем было около 1000 польских и литовских гусар (пять рот по 200 сабель в каждой), около 400 человек польско-литовской пехоты, примерно две тысячи украинских казаков («черкас») и до 200 беглых «москалей». Всего около 3600 человек. В целом, сил у Самозванца было крайне мало. Но вскоре выяснилось, что крепости сдаются ему без боя.

Так, отряд казачьего атамана Белешко через густой лес вышел к малой пограничной крепости Моравск (Монастырский острог). Один казак подъехал к стене крепости и на конце сабли передал жителям письмо «царевича». От себя он сказал, что идет царевич Дмитрий с огромными силами. Застигнутый врасплох воевода Б. Лодыгин попытался организовать сопротивление. Однако «служилые люди» взбунтовались, связали воеводу Лодыгина и стрелецкого голову Толочанова. Сам же «царевич Дмитрий» с основными силами прибыл к Моравску только 21 октября.

Чернигов поначалу встретил Самозванца выстрелами пушек (в крепости было 27 орудий). Но вскоре и там произошел бунт, воеводу князя И. А. Татева схватили и передали самозванцу. И в Чернигове, и в Моравске бунтовали простые жители, мечтавшие о «добром царе». [164] В «Сказании о Гришке Отрепьеве» (XVII век) прямо указано: «смутишася черные люди и перевязаша воевод». И в «Дневнике Марины Мнишек» тоже есть запись о том, что «восстала чернь». [165]