А что, если бы

Приказ Нимица от 27 мая 1942 года предписывал Флетчеру и Спрюэнсу, «применяя тактику заманивания, нанести врагу максимальный ущерб» и по появлении японцев атаковать их корабли с северо-востока. Перед самым отбытием из Перл-Харбор тот же Нимиц призвал своих командиров «руководствоваться принципом разумного риска» и не атаковать превосходящие силы противника, если не появится хорошей возможности нанести ему большой урон. Не кажется ли вам, что в момент несомненного поражения эти приказы представляются не просто противоречивыми, но связывающим руки обоим флотоводцам? О превосходстве вражеских сил знали до начала сражения. Означала ли «тактика заманивания» отступление? И разве эти разговоры о «фланговых маневрах» не обратились в химеру с того момента, как все американские силы собрались к северо-востоку от Мидуэя, не оставив себе другой позиции для удара по японцам, приближавшимся с юго-востока? А если все американские авианосцы будут повреждены, не оставит ли это недавно усиленный гарнизон Мидуэя на сомнительную милость японского флота?

Джек Флетчер знал, что Хэлси очертя голову бросился бы в бой, но ведь сам-то он не «Бык» Хэлси, который частенько сначала действует, а потом думает. Он не может так просто оставить Спрюэнса, которому нечем ответить на второй удар Нагумо. Было еще только утро, и вполне возможно, Флетчер считал, что самому ему удастся избежать обнаружения японцами — а значит, у него есть возможность нанести им совершенно неожиданный удар и сравнять счет. Он принимает решение не возвращаться в Перл-Харбор, а двигаться дальше на запад, рассчитывая незамеченным приблизиться к Нагумо на расстояние атаки.

Однако его обнаруживает возвращавшийся на крейсер «Тоне» японский катапультный разведчик. Перехватив его сообщение о «вражеском авианосце», Флетчер бросает свои самолеты в атаку — возможно надеясь настичь Нагумо прежде, чем тот успеет привести свою авиацию в порядок после недавнего сражения. Силы, составляющие последнюю надежду Америки, устремляются к тому месту, где еще недавно находился Мобильный Флот — но застают там лишь поврежденный авианосец «Кага», двигающийся на запад в сопровождении двух эсминцев. Не обнаружив резко сменившее курс и отвернувшее на север японское соединение, посланные с Йорктауна самолеты в бессильной ярости разбомбили уже потрепанный японский авианосец и один из кораблей сопровождения.

Но пока американцы расправлялись с «Кага», флагман Флетчера сам стал объектом яростной ответной атаки. Оставшиеся невредимыми три авианосца Нагумо, во время продуманного отхода на север приведя в порядок свои самолеты, обрушили второй удар на обнаруженный несколькими гидропланами «Йорктаун», к закату превратившийся в покореженную, охваченную пожарами груду железа. Когда вернулись самолеты Флетчера, сесть им было уже некуда. Всего за один день «Хорнет» отправился на дно, «Йорктаун» был изуродован, получив страшные пробоины, а оставшийся на плаву горящий «Энтерпрайз» оказался (как и «Лексингтон» в Коралловом море) легкой добычей для японских субмарин. Он был торпедирован и затонул незадолго до рассвета следующего дня — 5 июня. После того как к ночи боевые корабли японцев сомкнулись возле «Пункта Удачи», чтобы уничтожить поврежденные американские суда и качавшиеся на волнах сбитые, но не затонувшие самолеты, «чудо Мидуэя» превратилось в безжалостную бойню. За несколько следующих дней японские эсминцы подобрали с воды много спасшихся — как своих, так и американцев — но последние интересовали победителей лишь с точки зрения сведений, которые можно получить от них об оборонительной системе Мидуэя или Гавайев, перед тем как их казнят [288]. Поражение лишило морскую авиацию США лучших пилотов и авиационных техников, в то время как многие сбитые над океаном японские летчики были спасены и могли летать снова.

Первым последствием поражения американских ВМС неизбежно должна была стать потеря самого атолла Мидуэй. Налет бомбардировщиков Мобильного Флота Нагумо привел к почти полному уничтожению оборонительных сооружений, аэродрома и находившихся на нем не успевших улететь самолетов [289]. Но на бомбежке дело не кончилось: за ней последовал обстрел острова орудиями крейсеров, а затем еще и главным калибром линкоров Ямамото. 16- и 18-дюймовые снаряды дробили коралл в пыль. Американский гарнизон, даже будучи предварительно усиленным, не мог долго противиться такому натиску — особенно после высадки японцев на берег. Однако захват базы стоил японцам большой крови и так прославил защитников острова, что со временем оборона Мидуэй стала символом героизма американских моряков. Появился даже обычай прибавлять слово «Мидуэй» к названиям баз ВМС как знак почетного отличия: Мидуэй-Аламо, Мидуэй-Уэйк или Мидуэй-Батаан [290].

 В распоряжении Нимица на Тихом океане остался всего один авианосец — вышедший из Сан-Диего «Саратога». Разумеется, Хэлси порывался броситься на врага, чтобы «вцепиться ему в глотку», но Нимиц чувствовал, что задуманная им система стратегической обороны обратилась в ничто из-за его собственной чрезмерной пылкости. Он последовал предчувствию — нет, это был разумный расчет, основанный на оценке разведывательных данных, только вот нить, стягивающая эти понятия воедино, оказалась слишком уж тонкой. А ведь казалось, что японцы ни за что не разгадают его план. Он рискнул флотом — и вот итог: флот потерян. Как могла удачная стратегическая разведывательная операция привести к столь катастрофическому поражению? И как могло случиться что он, рассчитав все совершенно верно, оказался разгромлен наголову? Это останется тайной до конца войны.

Затяжная война

А теперь попытаемся поразмыслить о стратегической ситуации, сложившейся после победы японцев у атолла Мидуэй, а также об альтернативах дельнейшего развития событий.

Баланс военно-морских сил на Тихом океане решительно изменился в пользу Японии и должен был остаться таким до конца 1942 года — а возможно, и всю первую половину 1943. В начале июня 1942 года США располагали всего шестью авианосцами, и в случае потери Нимицем трех из них восстановить мощь флота в короткий срок было технически невозможно. К оставшимся трем авианосцам было нечего добавить до конца 1942 года — срока, на который намечался ввод в строй первых кораблей типа «Эссекс». Однако план пополнения флота предусматривал спуск на воду шести авианосцев в 1943 году, семи — в 1944 году и еще трех — в 1945 году. Иными словами, если исключить возможные потери, к концу 1943 года американские адмиралы могли располагать в лучшем случае десятью авианосцами. Поскольку американский авианосный флот на Тихом океане был практически уничтожен, США оставалось или отозвать остававшиеся авианосцы с Атлантики, где они осуществляли задачу воздушного прикрытия морских конвоев и наступательных операций, либо перейти на Тихоокеанском театре военных действий к пассивной обороне.

Позиции Японии были несравненно сильнее. После сражения у Мидуэй инициатива перешла к ней (тогда как в реальной истории — к США). «Секаку» и «Дзуйкаку», два авианосца, поврежденные в Коралловом море и нуждавшиеся в ремонте и пополнении экипажей, были готовы вернуться в строй и влиться в состав Мобильного флота уже вскоре после успешного сражения. А к середине 1942 года ожидалось пополнение флота еще двумя авианесущими кораблями. Это позволяло задействовать в будущих операциях по четыре, а то и пять авианосцев одновременно — даже учитывая, что какой-то корабль будет находиться на ремонте или пополнять запасы. На определенное время за японцами закреплялось превосходство в новейших средствах ведения морской войны; и это при том, что Ямамото сохранял свою приверженность линкорам, еще недавно считавшимися высшими арбитрами океанских баталий. Сомнительно, чтобы планировавшееся американцами на ближайшее время введение в строй большого числа легких боевых кораблей (включая даже легкие и эскортные авианосцы) могло серьезно изменить соотношение сил.