Собрание сочинений (Том 2)

Вместе с матросом ушла с эсминца и Нюта.

А вечером комиссар обнаружил в своей каюте подаренные девочке башмачки.

Глава вторая

БАШМАЧКИ

ЕЗДОВОЙ

Одна из маленьких улиц Кронштадта - Флотская. Здесь находится прачечная и баня для моряков. Кто в среду сюда приходит, кто в пятницу, кто по субботам. Что ни корабль, то специальный отведён день. То-то шуму тогда на Флотской!

Сюда же возят бельё для стирки. Никогда ещё Нюта не видела столько простыней и рубах.

Нюта живёт при прачечной. В одноэтажном кривом бараке, с окнами в дальний двор. Виров списан сюда с эсминца. При бане и прачечной он ездовой: бельё развезти, дров привезти, напилить, наколоть - вот и вся у него работа.

Ездовых не один, а три. Дядя Дунай, дядя Архип и третий - Василий Виров. Оба дяди не моряки, а солдаты Кронштадтского гарнизона. Обоим по сорок лет. По негодности к строю оба приписаны к бане. Виров среди них что дуб в мелколесье. Ударит в кругляк - гудит топорище. Кобылу свою, если та заупрямится, как телёнка, сгребёт в охапку и между дышел в момент поставит.

Как на чудо, сбегаются прачки глядеть на Вирова.

Нюте и здесь неплохо. А в чём-то, пожалуй, и лучше. Кронштадт - не корабельная палуба, не сотня квадратных саженей. Кронштадт - город: площади, улицы. Можно сбегать на Якорную, можно сходить на Июльскую. Да и Флотская - чем не улица. Напоминает Нюте родной Миасс.

А вот Виров совсем загрустил. Нет ему жизни без моря. Кончает Виров работу, к морю быстрей спешит... Сядет у берега. Долго сидит один. Всё смотрит и смотрит на воду, на синюю даль и ширь.

- Водица... Родная... Соль и бурун.

Потом нагнётся, почерпнёт ладонью воду, брызнет себе в лицо. И чудится вдруг балтийцу, будто бы шторм опалил его. Дышит, дышит Виров морской прохладой, не может от моря уйти.

Если бы солнце прогнали с неба. Если бы птицам сломали крылья, а рыб не пустили в воду. Если бы детям - запрет смеяться. Так вот и Вирову.

Стонет, тоскует по морю, плачет навзрыд душа.

И Нюта места себе не находит.

- Это я принесла беду! Я, - повторяет Нюта.

ПРОСНУЛСЯ ОДНАЖДЫ ВИРОВ...

"Эх, Лепёшкин, Лепёшкин, товарищ Лепёшкин!" - не может Нюта простить комиссару, что списали балтийца на берег.

Жалеет Нюта Вирова. Понимает, что у того на душе. Глянет, что едет он на кобыле, сердце щемит. Матрос на кобыле! Комендор - и вдруг с сыромятным кнутом.

Достаётся кобыле от Вирова.

- У, безногая, у, колченогая! - то и дело матрос кричит.

Достаётся кронштадтским прачкам.

Достаётся обоим дядям:

- У, безрукие, чёрт побери!

Срывает Виров на окружающих злость. Только Нюту одну не трогает.

Нет-нет забегут с "Гавриила" навестить моряка приятели. То Наливайко, то Зига, то Наджми, то товарищ Ли. Посидят, об эсминце ему расскажут... Матросы уйдут, а Виров опять за своё. И снова несётся:

- У, безногая, у, колченогая. У, безрукие, чёрт побери!

Задумалась Нюта. Хочется Вирову ей помочь.

- Дядя Василий!

- Ну что?

- Давай так, чтобы я на Марфутке ездила. (Марфутка это и есть кобыла.)

Отрицательно качает матрос головой.

- Дядя Василий?

- Ну что?

- А если так, чтобы вовсе забыть про море?

Отрицательно качает матрос головой.

Как же помочь балтийцу? Думала, думала Нюта. И вдруг...

Проснулся однажды Виров. Глянул - нет Нюты. Пустует её кровать.

Вскочил как ужаленный Виров.

К дяде Дунаю:

- Где Нюта?!

К дяде Архипу:

- Где Нюта?!

Прачек криком перепугал:

- Где Нюта? Где Нюта? Где Нюта?

Нет Нюты.

"СОВЕСТЬ, ТОВАРИЩ, ЗНАЙ!"

Москва. Привокзальная площадь. Булыжник-вторец лежит.

Вышла на площадь Нюта, осмотрелась по сторонам.

- Куда тебе, девочка?

- Мне-то? К товарищу Ленину.

- К Ленину? По Мясницкой давай ступай.

Обгоняет Нюта прохожих. Полусапожки чеканят шаг.

Вот и Лубянская площадь. Стена Китай-города украшает вид. Остановилась Нюта.

- Куда тебе, девочка?

- Мне-то? К товарищу Ленину.

- К Ленину?! По Никольской давай ступай.

Шествует Нюта. Обгоняет прохожих. Полусапожки чеканят шаг.

Вот и Красная площадь. Знаменитая площадь. Замерла Нюта. Чудом из сказки Кремль-богатырь стоит.

- К Ленину? - переспросил часовой у Нюты. - Да откуда же ты такая?

Нюта ткнула на свою бескозырку.

- А, понятно. Черноморский, сдаётся, флот.

- Балтийский, - поправила Нюта.

- Ну, а зачем тебе к Ленину?

Нюта замялась. Что же ему сказать?

- По важному делу.

- Понятно. Значит, по адресу.

Часовой, красноармеец в длинной шинели, повёл Нюту к приёмной Ленина.

- Только ты совесть, товарищ, знай! - неожиданно грозно сказал провожатый. - Не чаи распивать идёшь. Сказала, что надо. "Спасибо. Будьте здоровы, простите, Владимир Ильич".

К Ленину Нюта попала только под вечер. Очень занят Владимир Ильич. Выступал на каком-то заводе. Провёл одно за другим три ответственных заседания. Принимал делегатов с Восточного фронта. Отправлял телеграммы на Южный. В номер газеты "Правда" срочно кончал статью. Не перечислить всех ленинских дел. А всё же время нашёл для Нюты.

Дожидалась Нюта в приёмной Ленина, не заметила, как заснула. Вдруг слышит сквозь сон слова:

- Товарищ ко мне?

- К вам, Владимир Ильич.

- Давно отдыхает?

- Не менее часа.

- Ну что же - тогда будите.

"ПОНЯТНО, ТОВАРИЩ ЛЕНИН"

Нюта вошла в кабинет. Вот он, товарищ Ленин. Не очень рослый, не очень низкий. Не худой и не полный. Молод - не скажешь. Старым - не назовёшь.

Улыбается Ленин:

- Будем знакомы - Владимир Ильич.

- Нюта, - ответила Нюта.

- Вот и отлично. Садитесь, товарищ Нюта.

Набралась девочка духу, хотела сразу сказать о Вирове. Однако Ленин опередил:

- Расскажите, товарищ Нюта, мне про Балтийский флот.

Немногое знает Нюта, а всё же не растерялась. Рассказала о "Гаврииле" ("он самый быстрый корабль на флоте"), про то, как солнце садится в море ("аж дрожь от такого берёт"), про комиссара Лепёшкина, про смазчика Ли ("и ему не чужа Россия"), потом про пассаты, потом про муссоны и даже про рынду и рым.

Внимательно слушает Ленин. Наконец улучил минутку, подошёл к приоткрытой двери.

- Попросите мне и товарищу Нюте принести по стакану горячего чая.