От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Допускавшиеся советскими солдатами эксцессы носили случайный, а не преднамеренный характер. Подобные проступки, чреватые нарушением военной дисциплины периодически сурово карались советской военной полицией. Нельзя забывать, что советские солдаты перенесли годы лишений и физической опасности, что они научились ненавидеть врага и многие из них имели глубокие личные мотивы для мщения немцам.

Высокие темпы наступления советских войск в определенной мере объясняются неудачной диспозицией немецких армий. Главный удар советское командование нанесло по центральному сектору немецкой обороны в Польше, имевшему наибольшее стратегическое значение. Длинное левое крыло фронта, тянувшееся вдоль границ Восточной Пруссии вплоть до Балтийского моря, обороняло около 50 немецких дивизий. Но в своем большинстве то были пехотные дивизии, достаточно сильные для оборонительных операций, но не мобильные и не сведенные в кулак, чтобы создать угрозу правому флангу советских армий, наступавших в западном направлении южнее границ Восточной Пруссии. На центральном же направлении поредевшие немецкие танковые дивизии, ведя непрерывные оборонительные бои, теряли экипажи и танки, не имея возможности собраться с силами для контрудара.

Немцам было настоятельно необходимо уплотнить оборону, обеспечить ей глубину, чтобы суметь задержать продвижение русских и попытаться разбить их авангард. На карте глубоко вбитый русский клин выглядел весьма уязвимым. Немецкие войска все еще удерживали свои оборонительные рубежи у основания клина около Мазурских озер и Карпатских гор. Правда, у них уже не было сил, чтобы подрубить его здесь у основания, но, по мнению Гудериана, имелась возможность отсечь его острие сходящимися ударами из Померании и района Глогау (Глогув) — Котбус на юге. К этому времени коммуникации наступающих советских войск растянулись на сотни километров по разрушенной и покрытой льдом и снегом польской земле, а танковые армии должны были устать от трехнедельных непрерывных боев. В своем дневнике Гудериан дважды отмечал, что Жуков, видя слабость немцев, действует все решительнее и рискованнее. Разгромить наступающие советские армии немцам было не под силу, но можно было попытаться нанести успешный контрудар, подобный тому, который удался Манштейну в феврале — марте 1943 года на Северском Донце.

С этой мыслью главное командование сухопутных войск решило создать новую группу армий для обороны центрального и северного секторов фронта, тем более что в ходе отступления структура командования оказалась дезорганизованной. По замыслу Гудериана, разбитую в боях группу армий «Центр» следовало расформировать, а ее уцелевшие соединения поделить между группой армий «Север» [246] и вновь создаваемым командованием «Висла». Отброшенные на юго-запад к реке Варте дивизии можно будет усилить за счет сравнительно уцелевшей группы армий «А» генерала Гарпе и переименовать в группу армий «Центр». Оборона ключевого сектора фронта между Познанью и Грауденцем поручалась новой группе армий «Висла». Первоначально в ее состав должны были войти потрепанные в боях части двух соседних фронтов, но Гудериан планировал включить в нее все прибывающие с Запада резервы, включая 6-ю танковую армию Зеппа Дитриха, [247] чтобы накопить силы для контрудара.

Возглавить эту группу войск по замыслу ОКХ должен был штаб группы армий «Юго-Восток» генерал-фельдмаршала Вейхса, который после разгрома немцев на Балканах оказался не у дел. Но когда Гудериан 24 января внес это предложение на рассмотрение Гитлера, последний ответил, что «Вейхс производит впечатление усталого человека. Я не верю, что он может справиться с этой задачей».

Дав затем нелестную оценку «профессиональным генералам», фюрер объявил свое решение: оборона этого важнейшего сектора фронта будет вверена нацистской партии и войскам СС, верность которых никогда не вызывала сомнений. Естественно, что командование этими войсками может быть поручено только рейхсфюреру СС Гиммлеру, единственному офицеру «третьего рейха», которому он, Гитлер, полностью доверяет, — «верному Генриху».

Гитлер далее заявил, что Гиммлер сформирует свой собственный штаб из офицеров СС, и лишь после многочасового спора согласился с просьбой Гудериана о прикомандировании к новому штабу нескольких кадровых офицеров генштаба ОКХ.

Поступавшие с фронтов ежедневные сводки бесстрастно свидетельствовали о том что оперативная обстановка складывается одинаково неблагоприятно как для «профессиональных солдат», так и для «партийных офицеров» Особенно неутешительными были сообщения с фронта группы армий «Висла», где новое командование не сумело еще полностью организовать оперативное руководство переданными ему двадцатью с лишним дивизиями. В частности, в весьма тяжелом положении оказалась 111-я танковая дивизия, находившаяся вместе с двумя ослабленными пехотными дивизиями на правом берегу Вислы южнее города Мариенвердер, где она неожиданно подверглась удару танковых бригад 2-го Белорусского фронта, после того как главные силы этого фронта 20 января в результате одного из молниеносных оперативных маневров, которыми мастерски владело Советское Верховное Главнокомандование, повернули на север.

Однако ожидать быстрой реакции от командования группы армий «Висла» было невозможно. 111-я дивизия сообщила о русском наступлении в 04.35 26 января, но никаких указаний от штаба не получила: связь не работала, к тому же в этот день Гиммлер перебазировал свою штаб-квартиру в Орденсбург-Крёссинзее в Восточной Померании. Ночью дивизия отошла на восток — и, как оказалось, вовремя, поскольку на следующее утро танки русских, нанеся удар в северо-восточном направлении, перехватили ее арьергард и отбросили две пехотные дивизии немцев к Висле. К полудню советские танкисты оставили позади Мариенбург, а передовые отряды русских еще ранее вышли к Мюльхаузену в 30 километрах от побережья Балтийского моря.

Когда Гиммлеру доложили о глубине прорыва советских войск, рейхсфюрер СС приказал своим частям оставить линию обороны, тянувшуюся от Торна к Мариенвердеру. В результате сильный опорный рубеж немцев в нижнем течении Вислы был преждевременно сдан перед лицом мнимой угрозы: на этом участке русские наносили удар не по фронту группы армий «Висла», а наступали параллельно ему в северном направлении, чтобы изолировать немецкую группировку в Восточной Пруссии. Немецкий фронт вновь был разорван на части, а группа армий «Висла» оказалась вынужденной помимо обороны ключевого центрального сектора принимать меры по защите своего северного фланга.

Критическое положение этой группы армий еще более осложнилось в результате прорыва русских на ее крайнем южном фланге. Здесь район между Одером и Вартой прикрывала полоса долговременных оборонительных укреплений, построенных еще в конце 20-х годов против Польши. Мезерицкий укрепленный район был хорошо спланирован, а сами железобетонные форты и доты добротно и прочно построены. Однако в 1943 году большинство орудий сняли и перебросили на «Атлантический вал». Гарнизон Мезерицкого укрепленного района состоял из четырех полков «фолькештурмистов», и его боеспособность была невысокой. Тем не менее на штабных картах этот оборонительный рубеж и его гарнизон выглядели достаточно внушительными, и в те последние критические дни января «Вартинский вал» служил опорным рубежом для южного фланга группы армий «Висла» и северного фланга группы армий «Центр». Пока Познань в 50 километрах к востоку от укрепраиона оставалась в руках немцев, можно было рассчитывать, что натиск советских войск разобьется об этот город-крепость и не обрушится всей мощью на «Вартинский вал». Однако к 27 января стало очевидным, что стремительно наступающие колонны танков Жукова просто обошли Познань, оставив блокирующий заслон. [248] 28 января русские захватили первый плацдарм на верхнем Одере в Любене и было ясно, что через двое суток они приступят к штурму «Вартинского вала».