Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгор

X. Частная жизнь

Частная жизнь, со всеми особенностями нравов, для нас остается пока неизвестна; только незначительные черты, вообще отрывочные, наводят на некоторые предположения. Нельзя приписывать новгородцам такую же народность, каковую имели известные нам, по источникам домашним и иностранным, московитяне. Во-первых, русская жизнь повсюду изменялась с XV века, и в XVII явилась выработанною уже под влиянием единодержавного уклада; во-вторых, Новгород представлял и прежде, издавна, своеобразный склад народности. Все принадлежности быта и обращения были иные: другие монеты, другие весы, меры, другие понятия, отличные общественные нравы. Необходимо должны были быть своеобразные явления частной домашней жизни. Герберштейн в начале XVI века отличал новгородцев от московитян и, описывая последних в черном виде, заметил, что в Новгороде народ был честный и гуманный, но, по его замечанию, московская зараза внесла уже в край другие испорченные нравы, ибо Иоанн населил его другими людьми. Без сомнения, было что-то резко выдававшееся в нравах, если так поразило путешественника.

О способе построек и помещений мы имеем весьма недостаточные сведения. Так как пространство Новгорода, в сравнении с его населением, было не велико, то нельзя думать, чтобы дворы были обширны. Исключением, может быть, была Прусская улица, где дворы бояр, вероятно, были просторнее,потому что были многолюдны и хозяева содержали большие дворни. Улицы в городе имели вид совсем отличный от московского, потому что в 1507 г. великий князь переделал их по-московски. Улицы были, вероятно, не широки и не прямы: большое скопление строений этого не допускало. Улицы были мощеные в Новгороде, верно, деревом, а во Пскове, быть может, плитняком, так как этого материала изобильно в Псковской Земле. На некоторых улицах в Новгороде садились ветлы (тополцы) [97]. Во Пскове 1473 г. около церкви рассадили яблони [98].

Дома новгородские строились деревянные, на подклетях, иногда каменных, в которых были службы и кладовые. Во Пскове, должно быть, каменных зданий было больше, чем в Новгороде, потому что изобилие плитняка вблизи способствовало их построению [99].

На дворах, кроме главного жилья, строились светлицы, называемые одрины, и клетки для хранения домашнего груза. Вероятно, богатые люди хранили лучшее свое добро в домах и в церквах или в церковных подвалах. При дворах разводились огороды и садики. Деревянные строения на лицах перерывались каменными церквами, которых было множество; около церкви пускалось просторное место для торговли и также для погребения. Там посреди города около церквей и хоронили мертвых. Так как у богатых людей были около города дворы и села, то, вероятно, все домашнее заведение у них было преимущественно в загородных имениях, а в городе двор стоял только для приезда.

Об утвари, одеже, пище известий мало. Домашняя утварь зажиточных людей необходимо должна была быть привозная, европейская, получаемая через немецкую торговлю. На пирах пили из золоченых кубков и оправленных рогов. Названия-одежд, которые мы знаем из московской жизни, в Новгороде и Пскове не были известны вовсе: едва ли могли быть там в употреблении татарские названия, как кафтан, армяк и проч.; потому что татарские нравы не проникали в эти города, жившие старою славянскою жизнью. Напротив, упоминаются одежды древние. В холод новгородец и пскович надевал шубу и подпоясывал ее поясом; в сырую погоду опашень, верхний плащ. Другое название новгородской одежды было — "мятель , вероятно, обыкновенная домашняя, равняющаяся зипуну. Одежды мужские были суконные, цветов ярких, особенно пунцового. Для простых одежд сукно различное, капелюк и орница — шерстяные материи. Богатые одежды передавались по наследству детям от отцов и матерей. Грудь богатого новгородца украшалась золотой цепочкой; на пальцах носили перстни. Женщины носили перстни, а в ушах колтки (подвески), на руках браслеты; разные украшения женские назывались, вообще, крутою, и составляли необходимость в приданом. Есть в церкви Николы Качанова в Новгороде вытертый образ: на нем изображено моляще еея семейство. Образ этот XV-ro века [100] На нем — несколько мужских и одно женское лицо. На мужских одежда до колен, с поперечными нашивками на груди, по обеим сторонам переднего разреза; одежды эти красного и зеленого цветов, штаны черные и зеленые вкладываются в сапоги. Сапоги у всех красные, с высокими голенищами. На плечах, сверх этой одежды, накинут плащ с откидными рукавами; плащи черные, у всех с отложными красными воротниками. У женщины подобное одеяние; только разница та, что одежда доходит до ступней, без нашивок; на голове шапочка, повязанная убрусом, подвязанным под подбородок. Новгородцы носили бороды; на голове — клок волос, спускавшийся с макушки. Из нравственно-аскетических поучений старого времени видно, что щеголи заботились о волосах, мазали их пахучими маслами, подстригали на лбу и заплетали так, что делали особого рода причегку, которую называли кикою, а бороды для красоты подстригали. Все это осуждалось благочестивыми [101] Девушки носили косы с лентами. О пище нам известно, что хлеб употреблялся ржаной, а пшеничный шел на калачи; богатые люди употребляли калачи к столу. Каша была обычное кушанье. Обыкновенно продовольствие состояло в мясе и рыбе: этими предметами означалось вообще обилие. Лакомствами были овощи и мед. Напитки, употребительные у новгородцев, были: пиво, брага, мед и вино, доставляемое от иноземцев. Изъявлением веселости и радушия был пир, который в Новгороде человек зажиточный считал обязанностью делать для множества гостей и тем поддерживал свое значение. В особенности считалось почетом и делом вежливости делать пир для уважаемого гостя. Иноземец, заехавший в Новгород, если знакомился с новгородцами, подавал предлог к учреждению пиров. Так француз Ляннуа, заехавший в Новгород в начале XV-ro века, говорит, что ради него давали пиры владыка и посадник. К сожалению, этот путешественник не передал нам подробностей пиров, на которых был сам, но счел нужным заметить, что обычаи, наблюдаемые при пире, показались ему странными и непривычными. Когда князь приезжал в Новгород, избирался и поставлялся владыка — всегда торжество сопровождалось пиром. Князь Изяслав Мстиславич, желая приобресть расположение новгородцев, сделал пир для целого города.

Как много значили пиры в Новгороде и как легко было посредством хлебосольства приобресть расположение, показывает то, что Борецкие делали пиры, и через то подбирали себе партии. Так и в песне о Садке, богатом госте, Ильмень-озеро советует ладить с новгородцами, почаще их кормить обедами. После пиров в, обычае было дарить гостей. Исполняя этот обычай, и Ивану III-му подносили подарки, когда он посещал Новгород, приготовляя ему падение. Существовал обычай встречать и провожать гостей с хлебом, вином и медом. Так, отпуская своих князей, псковичи провожали их до рубежа с хлебом, вином, медом и вологою [102]. К огда в 1473 -м году в Изборске псковичи встречали невесту великого князя Ивана Васильевича, то отрядили шесть насадов, в которые уселись посадники и бояре. Как только нареченная невеста причалила к берегу, они вышли из своих насадов, налили золоченые кубки и рога медом и вином и, подошедши к ней, кланялись и били челом. Гостья должна была принять поднесенное в честь и любовь. После ее приезда на княжий двор посадник и бояре снова оказывали ей почесть поднесением вина и меда, раздавали тоже напитки и кушанья слугам и кормили ее лошадей. Царевна благодарила на хлебе, соли о вологе. Кажется, эти предметы, упоминаемые неоднократно, символизировали гостеприимство. Отпуская ее из города, псковичи, посадники и бояре провожали ее также с хлебом, солью, вином и медом до самого рубежа. Так же псковичи встретили посылаемого к ним от великого князя для защиты от немцев князя Даниила Холмского [103].