Пережитое

Утром с трудом выбрался на корму. Буря бушевала и поднимала горы воды. Ночью капитан решил изменить направление - мы шли теперь в Отару, так как в Ниигату нас не пускал ветер.

17. ИЗ ЯПОНИИ ВОКРУГ СВЕТА ВО ФРАНЦИЮ

Отару был конечным пунктом путешествия нашей шкуны. Нас беспрепятственно выпустили на берег, даже не спросив каких-либо документов и только заставили выбросить в море оленьи шкуры, на которых мы спали в тайге по дороге из Якутска в Охотск и на шхуне.

Первое, что я сделал, это отправился на телеграф, чтобы сдать телеграмму домой в Москву. С большим трудом вывел на телеграфном бланке - он был из тонкой шелковой бумаги и писать на нем надо было кисточкой - адрес и одно лишь слово: "Б а н з а й". Мое обещание отцу было выполнено.

В Токио мы с Мурашкой расстались. Он поехал прямо во Владивосток (позднее он благополучно добрался до Москвы и был частым гостем у моей матери, которой подробно рассказывал о всём, нами пережитом), а я остался в Японии. Я обещал отцу дать возможность моей матери некоторое время отдохнуть от моих приключений и поэтому должен был некоторое время прожить заграницей.

В Японии я пробыл целый месяц и проехал ее всю - с севера на юг. Из Нагасаки проехал в Шанхай.

В Шанхае я купил билет на японский пароход "Инаба мару" - самый дешевый до Марселя, во Франции. А затем началось мое плавание вокруг света, во время которого я увидал новые чудеса, новые страны: Гонконг, Сингапур возле самого экватора, Пенанг на Малайском полуострове, Коломбо на острове Цейлоне, посетил знаменитый ботанический сад Пераденнию и главный город Цейлона - Кэнди, где полюбовался на оттиск чудовищных размеров ступни самого Будды, пересек Индийский океан, проехал через Красное море мимо раскаленных песков Аравии, Суэцкий канал - и вот уже Европа, Средиземное море, Сцилла и Харибда, Этна - и Марсель.

Миллионы людей проделали этот волшебный путь и, вероятно, никто из них не забыл его. Не забыл его до сих пор и я.

Из полученных мною в Японии новостей и писем я знал, что Фондаминские находятся в Париже. Туда сейчас я и стремился. Тайно надеялся, что они приедут встречать меня в Марсель. - расстояние из Парижа в Марсель мне теперь казалось пустяковым.

Но их в Марселе не оказалось. Зато в Париже они меня встретили на вокзале. Кроме Фондаминских - Ильи и Амалии - на вокзале был еще и Осип Соломонович Минор. Вероятно, в ту минуту я мало что соображал. Помню только, что дорогой, в фиакре (автомобилей тогда, в 1907 году - я приехал в Париж 19 декабря 1907 года - еще не было), Амалия все время дергала меня за платье и спрашивала, действительно ли это я? А я тоже не верил, что это была она и что я нахожусь в Париже!

Но меня в Париже ждали не одни только радости. Под большим секретом Илья мне сообщил, что в центре партии большие неприятности. Департамент Полиции, по-видимому, предпринял против нашей партии какую-то большую, сложную и хитрую кампанию. Откуда-то стали возникать слухи, будто в центре партии социалистов-революционеров неблагополучно. Появились намеки, что недавние крупные провалы - дело провокации, забравшейся в самое сердце партии. Илья сообщил мне также, что бежавший с каторги летом 1907 года Григорий Андреевич Гершуни неожиданно захворал и находится сейчас в санатории в Цюрихе.

К нему туда ездила Амалия, при нем, как сестра милосердия, жила Любовь Сергеевна Гавронская. Думают, что у него плеврит. Вести о провокации в центре были известны и Гершуни. Постепенно эти разговоры стали принимать более определенный характер - стали называть имя Евгения Филипповича Азефа, т, е. нашего "Ивана Николаевича", главы Боевой Организации!

Всё это вызывало страшное волнение в центральных партийных кругах. Гершуни от этих чудовищных слухов страдал больше, чем от своей болезни. "Единственный способ, - говорил он, - покончить с этими слухами, это после моего выздоровления организовать центральное дело (против царя). Оно все равно уже поставлено на очередь. В нем должны принять участие я и Иван. И когда мы оба погибнем, честь Ивана в партии будет восстановлена"...

Но весной 1908 года (17 марта) Гершуни неожиданно для всех умер в Цюрихе. Умер самой страшной для революционера смертью: на больничной койке. У него оказался не плеврит, а саркома легких. Слухи об Азефе продолжали крепнуть. Новые провалы среди участников террористических предприятий эти слухи усилили. Партия не могла оставаться равнодушной к их распространению. И хотя мы все были убеждены, что главным источником их распространения является Департамент полиции, наш Центральный комитет постановил образовать специальную комиссию для расследования "источников этих слухов".

В комиссию эту были назначены старик Марк Андреевич Натансон, один из самых влиятельных членов Центрального комитета, Илья Фондаминский и я; я был назначен секретарем этой комиссии и должен был записывать все показания и протоколы допросов. Мы приступили к нашей работе. Это было в апреле 1908 года, в Париже.

Разоблачение Азефа для всего нашего поколения, имевшего какое бы то ни было - близкое или далекое - касательство к революционному движению, было резкой гранью, отделившей одну часть нашей жизни от другой. Мы как бы потеряли право на наивность, каждый из нас теперь был вынужден пересмотреть свои отношения к людям, в особенности к самым близким.

Человек, которому мы доверяли, как самим себе, оказался обманщиком, предателем, злодеем, надругавшимся над тем, что нам было дороже всего на свете, дороже собственной жизни, человеком, опозорившим и оплевавшим наше святое святых. На мир, на людей, на жизнь он заставил нас взглянуть теперь другими глазами.

После разоблачения Азефа и всего пережитого в связи с этим мы были и сами уже другими - исчезла наивная доверчивость к людям, остыла любовь - холодными остановившимися глазами смотрела теперь на нас суровая, часто безжалостная жизнь.

Другая жизнь началась и для меня после декабря 1908-го года...

ТОГО ЖЕ АВТОРА:

Старинные люди у Холодного океана. - Изд. "Наука", Москва, 1914.

Очерки торговли на севере Якутской области. - Изд. "Наука", Москва, 1916.

Из жизни революционера. - Париж, 1919.

Государственный переворот адмирала Колчака в Омске 18 ноября 1918 г. Сборник документов. - Париж, 1919.

Dallo zarismo al boiscevismo. Ricordi d'un rivoluzionario russo. Prefazione di L. Bissolati. - Roma, 1920

Ze zivota revolutionare. - Praha, 1921

Русское Устье. - Русское Универсальное Издательство. - Берлин, 1921

Нена. - Берлин, 1925.

Die russische revolution. - Utrecht, 1926

Железный скрежет. Из американских впечатлений. - Париж, 1926.

Беспризорные. - Париж, 1929.

Les enfants abandonnes en Russie sovietique. -"Paris, 1930

Die Tragodie der verwahrlosten Kinder Russlands. - Zurich-Leipzig, 1930

The Road to Oblivion. - New York, 1981

Le Chemin de l'Oubli. - Paris, 1932

Au Pays du Fer et de l'Acier. - Paris, 1945

Встреча с Россией. Как и чем живут в Советском Союзе. Письма в Красную Армию. Нью-Йорк, 1945.