Генерал в Белом доме

Поспорили и о том, где и как будет встречать и приветствовать Н. С. Хрущева советский посол в Вашингтоне. Позиция Эйзенхауэра в этом вопросе была непреклонна – советского гостя будут встречать так, как это принято в США.

На первой встрече, состоявшейся в тот же день, по предложению Эйзенхауэра был определен круг вопросов, подлежащих обсуждению, и решено провести переговоры в Кэмп-Дэвиде. Советский гость с удовлетворением принял это предложение, особенно после того, как президент информировал его, что там более прохладно, чем в Вашингтоне.

Хрущев с самого начала встречи с президентом подчеркнул, что его главная задача – добиться всемерного укрепления мира. «Советский Союз, – сказал Хрущев, – не хочет войны и более того, он считает, что мы понимаем это». Президент ответил: «Я согласен, что нет будущего при взаимном самоубийстве». Хрущев подчеркнул, что его цель – установление взаимного доверия, основанного на признании существования каждой из стран. Относительно разницы, существующей между нами, которую мы оба признаем, он заявил: «Пусть рассудит история». Эйзенхауэр отмечал спокойное, сдержанное поведение советского руководителя: «В намерениях, изложенных нашим гостем, не было ничего, свидетельствующего о стремлении к ссоре» [808].

Во время пребывания в США Хрущев неоднократно возвращался к вопросу о коммунизме, о репрессиях, которым подвергаются в США члены компартии. 18 сентября Генри Лодж сообщал в Белый дом, что во время поездки в Гайд-парк Хрущев «попытался подразнить его. Он заговорил об американских коммунистах, которых несколько лет назад посадили в тюрьму, и заявил, что это было несправедливое решение». Лодж начал пространно объяснять ему, что коммунисты выступают за свержение силой законного правительства и что «в такой ситуации ни одно правительство, включая советское, не остановится перед тем, чтобы использовать закон и помешать своему насильственному свержению».

Хрущев настаивал на своем и спросил Лоджа, за что все же посадили лидеров компартии США в тюрьму. Лодж ответил, что это было девять лет назад и он не помнит детали судебного обвинения. Реакция гостя была быстрой и четкой: он обернулся ко мне с усмешкой, слегка подтолкнул меня в бок и сказал: «Вы говорите, что не любите насилие, А Джордж Вашингтон использовал выборы, чтобы победить во время американской революции?» [809].

Советского лидера, в свою очередь, немало терзали вопросами о коммунизме, в частности, на многочисленных встречах с журналистами. 27 сентября на пресс-конференции в Национальном клубе печати журналист Стинетц из Швейцарии заметил, что на одной из пресс-конференций Хрущев сказал, что капитализм пришел на смену феодализму, потому что был более прогрессивной общественной системой, то же произойдет между капитализмом и коммунизмом. Журналиста интересовало, что ждет человечество после победы коммунизма, какая общественная система придет на смену коммунизму.

Ответив, что в СССР построена только первая фаза коммунизма, а в других социалистических странах не решена и эта проблема, Хрущев заявил: «Сейчас, не отведав даже этой части коммунистического пирога, как я могу выискивать другую ее часть? Я верю, что коммунистический пирог самый лучший. Мы верим в это. Нам он нравится, и мы готовы поделиться им с каждым, кто этого захочет».

Уже во время первой встречи разговор зашел о философии и практике коммунизма. Эйзенхауэр откровенно изложил свои опасения, вызываемые политикой коммунистов, в том числе и американских. Президент был откровенен и в другом: «Я признал, – писал он в мемуарах, – что наши антикоммунистические чувства иногда вырождаются в охоту за ведьмами» [810].

Советский гость держался уверенно и не стеснялся высказываться по вопросам, которые вряд ли доставляли удовольствие хозяевам. Так, например, Хрущев откровенно заявил, что недавняя речь Р. Никсона была направлена на то, чтобы «вызвать чувство озлобленности к нему и его партии в канун его прибытия в США». Советский гость отметил, что поставленные цели не были выполнены. «Прочитав эту речь, – продолжал Хрущев, – я, приехав сюда, был поражен тем, что американский народ приветствовал нас столь дружественно…»

Сын Н. С. Хрущева Сергей, сопровождавший отца во время поездки в Соединенные Штаты, рассказывал мне, что все советские участники встреч с американцами были приятно удивлены исключительно теплым приемом, который им был оказан на всех уровнях.

Удивление советского гостя радушной встречей в США было искренним. Хрущев сказал своим собеседникам, что если бы в канун визита в СССР зарубежного гостя он выступил с речью, направленной против него, то такому гостю не пришлось бы ожидать гостеприимства в Советском Союзе. Эйзенхауэр ответил: «В этом и заключается главное различие между двумя системами».

Критические замечания Хрущева в адрес вице-президента явно вывели последнего из равновесия. Никсон в резкой форме заметил Хрущеву, что в канун его визита в СССР советский руководитель тоже выступил с речью, в которой содержалось немало критических высказываний в адрес вице-президента США. Советский руководитель, обратившись к Эйзенхауэру, заявил, что он хотел бы, чтобы президент сравнил речи его и Никсона и сделал вывод о том, кто из выступавших больше нарушил дипломатический этикет. Не без оснований президент писал, что «комедийность ситуации заключалась в том, что господин Хрущев предлагал, чтобы я был судьей при принятии решения о том, чьи речи были более провокационными».

Речь зашла и о том, как американские средства массовой информации будут освещать визит Хрущева, в частности, что из его высказываний опубликуют. Эйзенхауэр ответил советскому гостю, что это полностью входит в компетенцию самих средств массовой информации. Хрущев усомнился в обоснованности подобной точки зрения. Он сказал: «Конечно, американское правительство имеет возможность печатать то, что оно хочет печатать, и оно в состоянии запретить публиковать то, что ему нежелательно». Эйзенхауэр внес предложение прекратить «пропагандистский спор о пропаганде». Обращаясь к советскому гостю, президент сказал, что завтра «м-р Хрущев будет иметь большую встречу с прессой». Он не знает, какие вопросы будут заданы Председателю, но думает, что Хрущев убедится в отсутствии контроля над прессой и в том, что нет никаких ограничений в отношении задаваемых вопросов. Сам президент получает такие вопросы каждую неделю.

Спор по вопросу о том, чьи средства массовой информации более объективны, явно затягивался, и Эйзенхауэр предложил для проверки этой проблемы на практике организовать обмен 30-минутными ежемесячными телевизионными выступлениями советского и американского лидеров перед телезрителями СССР и США на паритетных началах. Хрущев предложение принял и сказал, что он получил уже такое предложение в СССР от американской стороны, сделанное Эриком Джонстоном, но ответа со стороны руководства США не последовало. «Хрущев, – вспоминал Эйзенхауэр, – выглядел полностью уверенным и сказал, что, по его мнению, он знает нашу прессу достаточно хорошо». У президента не было двух мнений по вопросу о квалификации Хрущева как полемиста: «Я не сомневался в его способностях как полемиста. Он мастерски перехватывал соображения оппонентов и использовал их в собственной интерпретации для усиления своей точки зрения». Президент предложил Хрущеву по его выбору «посетить любой из атомных заводов США». Он не скрывал в своих мемуарах, что рассчитывал на то, что огромные масштабы таких предприятий, работающих на полную мощность, произведут соответствующее впечатление на гостя. «Хрущев ответил, что он не видит смысла в таком посещении и предпочитает не знакомиться ни с чем подобным» [811].

Эйзенхауэр отмечал, что за исключением обмена мнениями по поводу речи Никсона ничто не омрачало первой встречи с Хрущевым. Советский гость высказал в заключение уверенность, что обе стороны будут содействовать поиску выхода из трудностей в своих взаимоотношениях. Он заявил также, что этому будет способствовать большая личная популярность Эйзенхауэра в Советском Союзе. «Он не хотел бы, чтобы это воспринималось как лесть, но он считает нужным отметить, что Сталин с большим уважением оценивал ряд моих действий во время Второй мировой войны, но не мог определить специфику этих действий», – вспоминал президент.