Вечное движение (О жизни и о себе)

Но, несмотря на подобные заклинания, дело постепенно стало поворачиваться не в пользу Т. Д. Лысенко. Начинают появляться критические замечания в адрес учреждений, которыми он руководит, что еще совсем недавно было невозможным. 16 июня 1953 года в передовой статье газеты "Правда" было написано: "Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина слабо руководит научно-исследовательскими институтами и опытными станциями", а в номере от 28 ноября 1953 года говорилось: "В долгу перед народным хозяйством продолжают находиться многие крупнейшие учреждения Академии наук СССР - институты биохимии, физиологии, генетики". Руководителем ВАСХНИЛ и Института генетики являлся Т. Д. Лысенко. Ореол его непогрешимости стал рассеиваться.

Начинался новый этап борьбы, небо над нашей наукой, генетикой, забрезжило первым, чуть видимым светом, который предвещал восход солнца. В этой борьбе против губительного влияния Лысенко на развитие новых направлений в генетике, прежде всего на развитие молекулярной и радиационной генетики, я принял самое активное участие.

Положение Т. Д. Лысенко стало непрочным потому, что все его основные практические предложения провалились. В специальном большом материале я документально проанализировал результаты внедрения в практику его предложений за 1932-1955 годы. Т. Д. Лысенко обещал: 1) обеспечить переворот в селекции путем создания сортов в 2-2,5 года; 2) вызвать коренной подъем в зерновом деле нашей страны путем внедрения озимых культур в районы Сибири и Казахстана и путем создания высокоурожайной ветвистой пшеницы; 3) подвести новую научную базу под степное лесоразведение путем внедрения гнездовых посадок дуба; 4) резко повысить урожайность кукурузы путем внедрения простых межсортовых гибридов.

Все эти предложения Т. Д. Лысенко не были научно обоснованы и в практике сельского хозяйства дали отрицательные результаты. Основным в его деятельности наблюдалось постоянное обещание чуда в науке. Однако чуда не происходило.

Авторитет Т. Д. Лысенко среди ученых особенно резко пошатнулся в связи с докторской диссертацией В. С. Дмитриева "О первоисточниках происхождения некоторых видов сорных растений", которую последний защищал на заседании Ученого совета Института генетики АН СССР. В ней В. С. Дмитриев привел "фактические" доказательства и попытался подтвердить странные взгляды Т. Д. Лысенко о том, что виды будто бы возникают одним скачком, без дарвиновских исторических процессов перехода количественных изменений в качественные, что рожь якобы порождает костер ржаной, овес - овсюг, подсолнечник - заразиху и т. д. Экспертная комиссия по биологии Высшей аттестационной комиссии (ВАК) тщательно изучила эту диссертацию, и президиум ВАК, собравшись 13 февраля 1954 года, рекомендовал пленуму ВАК отклонить ходатайство Ученого совета Института генетики Академии наук СССР об утверждении В. С. Дмитриева в ученой степени доктора биологических наук. Однако пленум ВАК 20 февраля все же присудил Дмитриеву степень доктора. Эти события глубоко взволновали научную общественность. 26 марта 1954 года в газете "Правда" появилась статья профессора Московского государственного университета С. С. Станкова, в которой он решительно и обстоятельно протестовал против присуждения степени доктора наук В. С. Дмитриеву. После этого Высшая аттестационная комиссия отклонила ходатайство совета Института генетики об утверждении Дмитриева В. С. в ученой степени доктора биологических наук, отменив свое решение от 20 февраля.

Это был серьезный удар по научному и общественному престижу Т. Д. Лысенко. Его ошибки в области теории и практики становились предметом обсуждения. Недовольство положением в биологической науке продолжало нарастать.

В 1953 году была разгадана тайна молекул ДНК, новые идеи обрушились на биологию. Генетика и ее основы стали близки математикам, физикам и химикам. Выдающиеся умы основных областей естествознания страстно задумались о тайне жизни. Среди этого начинающегося могучего движения мысли Т. Д. Лысенко о природе наследственности выглядели анахронизмом. В этих условиях вполне логично прозвучало сообщение об отстранении его с поста президента ВАСХНИЛ.

В 1953 и 1954 годах началась решительная борьба за возрождение генетики. В своих письмах и заявлениях в ЦК КПСС и Совет Министров СССР я с предельной искренностью писал о положении в биологической науке, о том, что возрождение генетики - это задача государственной важности, ибо без этого вся биология, ее практика и проблемы обороны страны в части защиты от биологического оружия не подымутся до нужного уровня.

В январе 1954 года я обратился также и в президиум Академии наук СССР по вопросу о положении в биологической науке и о необходимости срочно приступить к разработке вопросов теоретической и экспериментальной генетики.

В это время начались мои встречи с Александром Николаевичем Несмеяновым, президентом Академии наук СССР, избранным на этот пост в 1951 году после смерти С. И. Вавилова. А. Н. Несмеянов был очень доступен, обаятелен, дружелюбен и совершенно ясно понимал обстановку в биологической науке. Именно ему как руководителю Академии наук, в той мере, в какой он мог это сделать, наша наука обязана первыми самыми трудными шагами своего возрождения. А. Н. Несмеянов имел крупный научный и общественный авторитет. Он лично санкционировал организацию лаборатории радиационной генетики. Но и после этого обстановка была столь трудной, что никто не брал на себя смелость самостоятельно зачислять сотрудников в штаты лаборатории. Приходилось ходить к А. Н. Несмеянову, и он, дружелюбный, горячо желающий помочь генетике, всегда поддерживал все мои представления и тут же на моих заявлениях писал резолюции. Без его помощи дело организации первой лаборатории, возрождающей научную генетику, встретило бы большие трудности.

Вопросы радиационной генетики приобретали в это время очень острое значение. В своей записке, переданной руководителю Отделения биологических наук А. И. Опарину, среди других вопросов я, в частности, писал:

"Пора понять не на словах, а на деле, что эпоха перехода к коммунизму в СССР совпадает с наступлением атомной эры. Невиданные ранее по своей мощности производительные силы войдут в состав материальных основ коммунизма. Раскрытие энергии атома окажет огромное влияние не только на технику, но и на биологию, и в первую очередь надо иметь в виду влияние радиации на наследственные свойства организмов.

Приходится горько пожалеть, что в этих вопросах у бюро Отделения биологических наук и у президиума АН СССР нет чувства нового. Огромная область работ по воздействию ионизирующих излучений на наследственность в основном выпала из поля зрения нашей науки".

В это время США провели новую большую серию испытаний атомного оружия в атмосфере. В целом атомной энергии предстояло широкое внедрение в народное хозяйство и в медицину. В связи с моим заявлением об организации лаборатории генетики со мной беседовал академик А. И. Опарин. Он сказал, что дорога для организации лаборатории генетики открыта, но что он советует создать лабораторию не общей, а радиационной генетики в системе Института биофизики АН СССР. Это был период полного дружелюбия со стороны А. И. Опарина, желания установить контакты с возрождающейся генетикой, но, увы, как это обнаружилось несколько позднее, по его мысли, все это должно было происходить без пересмотра господствующего положения Т. Д. Лысенко.

Бюро Отделения биологических наук по указанию А. И. Опарина разослало мой документ о задачах лаборатории радиационной генетики многим специалистам на отзыв. Ряд заключений был вполне положительным. Однако немало было и отрицательных отзывов. Особенно поразил отзыв М. Е. Лобашова, в котором он, бывший генетик, ученик Ю. А. Филипченко, требовал принять меры к тому, чтобы не допустить организации лаборатории, посвященной разработке "вейсманизма-морганизма". В частности, в этом отзыве который был мне представлен для ознакомления наряду с другими, датированном 2 декабря 1954 года, М. Е. Лобашов писал: "У каждого советского биолога возникает естественное чувство протеста против общего охаивания профессором Дубининым того мощного прогрессивного направления в биологии и генетике, которое развивается в нашей стране после сессии ВАСХНИЛ 1948 года... Создается впечатление, что профессор Н. П. Дубинин не понял всего того, что произошло в развитии науки после сессии ВАСХНИЛ... Автор записки не скупится на сильные "определения" деятельности института генетики... Брать на себя смелость огульно охаивать большой коллектив способных экспериментаторов... недостойный прием аргументации в пользу затеваемого автором предприятия. Я знаком лишь с частью работ института по литературе (проф. И. Е. Глущенко, К. В. Косикова, X. Ф. Кушнера, Н. И. Нуждина и их сотрудников) и считаю эти исследования интересными и представляющими определенное положительное явление в науке... Предпосылка и проблемы будущего института или лаборатории целиком построены на формально-генетических представлениях автора... Нет необходимости создавать новый институт или отдельную лабораторию на правах института. В системе академии уже имеется Институт генетики".