Тайные страницы истории

Мир с Россией — ключ к ситуации. После его заключения война быстро придет к благоприятному для нас окончанию.

Посылаю тебе с этим письмом капитана Флейшмана, прикомандированного к восточному отделу.

Целую ручку императрице.

С самым сердечным приветом,

твой преданный друг КАРЛ [314]

СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ — ГИНДЕНБУРГУ [315]

Берлин, 7 июня 1917 г.

Совершенно секретно

К посланию № 19 930 от 30 мая

Честь имею с благодарностью вернуть назад Вашему высочеству сообщение полковника фон Винтерфельдта и сообщение командующего Восточным фронтом о разговоре с депутатом рейхстага доктором Давидом.

Высказывания полковника фон Винтерфельдта совпадают с моей собственной точкой зрения и впечатлениями, о которых сообщил мне тайный советник фон Розенберг. Из них следует, что доктор Давид склоняется к тому, чтобы при суждениях о нашем положении и при оценке наших перспектив особенно выделять наименее благоприятные моменты. В частности, его беспокоит соображение, что срыв возможности заключения мира из-за неумеренных немецких требований может привести к разрыву с нашими союзниками и вызвать, вкупе с экономическими трудностями, антивоенные настроения у рабочих, вожди которых уже не в состоянии справиться с ними. С другой стороны существенно, что доктор Давид всячески приветствует расширение власти и территорий, если их возможно провести, не продолжая войну. Он лишь желает, чтобы при этом по возможности учитывались социалистические стремления, в частности право народов на самоопределение. Но это желание объясняется не столько доктринерскими соображениями, сколько допущением, что осуществление наших требований таким образом вполне возможно и не будет осложнять наши будущие отношения с соседскими государствами. Для доктора Давида интересы отечества, несомненно, важнее интересов партии и ее доктрин. Он знает, что будущее рейха и, не в последнюю очередь, благополучие рабочего класса зависят от исхода войны, и он явно готов делать все, что в его силах, чтобы способствовать благоприятному исходу. Поэтому я считаю, что из всех делегатов социал-демократической партии именно с доктором Давидом будут связаны наименьшие неудобства при мирных переговорах.

Другое дело — желательно ли вообще участие социалистов в мирных переговорах. Я бы в принципе ответил на этот вопрос отрицательно, и свою точку зрения по этому вопросу я уже высказывал в середине апреля правительству Австро-Венгрии. Когда Ваше высочество в телеграмме от 7 мая попросило меня назвать имя социал-демократа для переговоров на Восточном фронте, я отбросил все свои сомнения, так как русские депутаты на Десне подчеркнули, что Стеклов якобы желает поговорить с немецким товарищем по партии. Однако, судя по положению дел, переговоры со Стекловым вряд ли состоятся, так что миссию обоих наших депутатов, посланных на Восточный фронт, можно пока считать законченной. Если русская сторона предпримет серьезные попытки завязать переговоры, я бы порекомендовал подумать о том, нельзя ли обойтись по возможности без участия депутатов. На случай, если это не удастся, если — по желанию русских — придется привлечь парламентарных представителей, вряд ли нам удастся обойтись без социал-демократической партии. В этом случае я бы рекомендовал, по вышеперечисленным причинам, вновь вернуться к кандидатуре доктора Давида.

ЦИММЕРМАН

ГЕРМАНСКИЙ ПОСЛАННИК В СТОКГОЛЬМЕ — СТАТС-СЕКРЕТАРЮ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

15 июня 1917 г.

Шейдеман был вчера принят посланником, который, со своей стороны, тоже хотел с ним познакомиться. Я видел г-на Линдмана [316] сразу же после этого, и он высказал мне свое глубокое уважение «к этому мудрому и умному человеку». Линдман считает, что самое главное — это продолжение переговоров; неважно, в Петрограде или здесь, с группой Шейдемана или с меньшинством. Я теперь, как и Янсон, Бааке и др., думаю, что необходим прямой контакт между нашими социалистами и русскими представителями. На самом деле не имеет значения, что русские — что вполне естественно — предпочитают говорить с Каутским [317] и Ко. Поскольку Брантинг, как и следовало ожидать, вел себя во время дискуссий враждебно, было бы разумно совсем отстранить его от будущих переговоров, в которых будет участвовать партия большинства. Мы убедим и русских, и наших социалистов в том, что Брантинг на самом деле никакой не социалист, а замаскированный капиталист, что у него масса денег, он обожает шампанское и ведет разгульную жизнь. Здешние русские и немцы могут в любой момент сами убедиться в этом.

Сюда наконец приехал представитель русского Совета солдатских и рабочих депутатов — и это очень хорошо. Его зовут Вейнберг [318]. Наши социалисты отложили из-за этого свой отъезд. Вероятно, небольшая делегация останется здесь в любом случае. Я думаю, что французы и англичане, видя, что мы действительно ведем переговоры с русскими прямо и без посредничества третьих лиц, забеспокоятся и сделают все возможное, чтобы, вопреки всем препятствиям, принять участие в конференции. Я не могу поверить в то, что французскому правительству удастся не пустить своих социалистов на конференцию, сюда или в Петроград, отказав им в паспортах. Забастовки во Франции уже приняли революционный характер, и имущие классы начинают проявлять серьезное беспокойство. Валленберг, с которым я поддерживаю прямые контакты из-за его прекрасных связей с высшими банковскими кругами Лондона и Парижа, любит говорить, что француз скорее даст себя расстрелять, чем откажется от своих денег. По мнению Линдмана, наиболее неблагоприятным фактором является ситуация в Англии. Ллойд Джорджу [319] решительно все равно, что продолжение войны может привести к революции и свержению монархии. Линдман даже считает, что Ллойд Джордж даже стремится к этому, причем не только в Англии, но и во всех других монархических государствах.

Ваше превосходительство получит подробную информацию о событиях здесь от Янсона. Хотя в предварительных переговорах достижений немного, я уверен, что машина закрутилась и мы наладим прямые контакты с русскими, а Брантинг не сможет этому помешать. […] [320]

Ваш и т. д., ЛЮЦПУС

СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ — ПРЕДСТАВИТЕЛЮ МИД ПРИ СТАВКЕ

Телеграмма № 358

Берлин, 6 июля 1917 г.

На телеграмму № 947 от 17 июня [321]

Романов [322] и Татаринов, которые сопровождали последний транспорт русских эмигрантов из Брюсселя, представили перед отъездом список еще 18 русских социалистов, которые также хотят вернуться домой через Стокгольм, но не смогли поехать с первым транспортом по личным причинам. Согласно Романову и Татаринову, большая часть этих людей — тоже последователи Ленина.

Политический отдел в Брюсселе проверит, нет ли возражений против проезда отдельных лиц.

Поскольку представляется желательным, чтобы как можно больше сторонников Ленина вернулись в Россию, мы поддерживаем их просьбу. В связи с этим покорно прошу Ваше превосходительство обеспечить согласие Верховного главнокомандования армии и подготовить все необходимые инструкции для центральных паспортных отделов в Берлине и Брюсселе.

ЛАНГВЕРТ ЗИММЕРН

СОВЕТНИК ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА В СТОКГОЛЬМЕ — КАНЦЛЕРУ

Сообщение № 823

11 июля 1917 г.

В № 7 газеты «Правда» [323] сообщается, что в переговорах между русскими большевиками Ганецким [324], Воровским [325] и Радеком [326] и немецкими социал-демократами Гаазе [327], Ледебуром и Герцфельдом не было достигнуто соглашения. Большевики, отметающие любое предложение о сотрудничестве с «социал-патриотами», возмущены тем, что немецкие левые социалисты хотят вести переговоры с «социал-патриотами» — сторонниками Антанты. По этому поводу газета дает следующий комментарий: