Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 1

Выступление, таким образом, вначале выглядело как протест преобладавших в бригаде мелкобуржуазных крестьянских элементов, выражавших недовольство тяготами гражданской войны — мобилизацией, нехваткой продовольствия и обмундирования и другими трудностями. Но этим немедленно воспользовались контрреволюционеры.

Когда бросившие фронт красноармейцы в ночь на 24 марта прибыли на станцию Гомель-Полесский, здесь их встретили вожаки контрреволюционного «Полесского повстанческого комитета» и изменившие воинскому долгу командиры. Недовольную массу разложившихся красноармейцев контрреволюционеры направили против Советской власти.

Между тем городские партийные и советские организации готовили отпор мятежникам. Был образован военно-революционный штаб в составе председателя ревкома С. Комиссарова, председателя Чрезвычайной комиссии И. Ланге, редактора газеты «Известия ревкома» Н. С. Билецкого (Езерского), чекиста Я. Фрида и Гулло. Коммунисты и советские активисты заняли боевые позиции. Дали знать о событиях в губернский центр. Вооруженных защитников города, однако, было мало. Они не могли оказать длительного сопротивления взбунтовавшимся солдатам бригады, которыми командовали офицеры.

Со станции мятежники повели наступление на город, захватили тюрьму и освободили около 400 заключенных, главным образом уголовников. Вскоре в их руках оказалась значительная часть города. Лишь гостиница «Савой», превращенная в опорную базу сопротивления, здание ЧК и телефонная станция все еще оставались в руках защитников города.

Утром 25 марта мятежники начали обстрел из артиллерийских орудий и миномета гостиницы «Савой». Положение осажденных стало катастрофическим. Они вынуждены были вступить в переговоры с мятежниками. Последние согласились отпустить по домам всех 65 человек, находившихся в «Савое». Но когда коммунисты сложили оружие, контрреволюционеры, вопреки обещанию, задержали ответственных работников и, избив, отправили их в тюрьму. Вскоре власть в городе повсеместно перешла к вооруженным мятежникам.

«Полесский повстанческий комитет» и военное командование мятежников выпустили несколько воззваний к населению города и уезда. В одном из воззваний они так сформулировали цели и лозунги своего движения: «1. Вся власть Учредительному собранию. 2. Сочетание частной и государственной инициативы в области торговли и промышленности… 3. Железные законы об охране труда. 4. Проведение в жизнь гражданских свобод. 5. Земля — народу. 6. Вступление Русской республики в лигу народов». В «Приказе № 1 по гарнизону г. Гомеля» от 26 марта было сказано: «С сего дня в городе и уезде объявляется свободная торговля всеми товарами».

Таким образом, мятежники пытались изобразить контрреволюционное выступление в Гомеле как «демократическое» движение. Но оно фактически вылилось в белогвардейский мятеж, руководимый бывшими царскими офицерами, и тотчас же привело к установлению личной диктатуры руководителя переворота Стрекопытова.

Население города и уезда, видя контрреволюционное существо выступления, не поддержало мятежников. Лишь незначительные группы бывших офицеров, чиновников и несколько советских служащих примкнули к ним.

Назначенный Стрекопытовым комендант города — бывший полковник Степин — в первый же день издал приказ, в котором говорилось: «Лица, коим известно местопребывание скрывшихся большевистских комиссаров и коммунистов, а также и домовладельцы, где они проживают, должны немедленно донести мне. Виновные в укрывательстве будут караться по всей строгости осадного положения». Этот приказ послужил как бы сигналом к началу белого террора. Участник событий, бывший председатель упродкома В. Селиванов, впоследствии рассказывал: «По Замковой улице и по другим прилегающим улицам к станции начался поголовный грабеж населения. В домах забирали все, что было ценным. На улицах раздевали встречавшихся частных граждан. В советских учреждениях разбивали несгораемые кассы, забирали денежные знаки, рвали и сжигали дела, нагружали продовольствие из складов упродкома и райсоюза и отправляли на Полесскую станцию… В городе творилась такая вакханалия, которую может себе представить только переживший эту «историю»».

26 марта стрекопытовцы отобрали в тюрьме группу ответственных работников города и увезли их на Полесский вокзал. Судьба их до подавления мятежа оставалась неизвестной.

Между тем на помощь Гомелю с разных сторон шли отряды трудящихся и части Красной Армии: партийные дружины коммунистов из Могилева, Бобруйска, курсанты Могилевских командных курсов, отряд из Смоленска, крестьянский отряд из Почепа, части Брянской дивизии.

В ночь на 29 марта стрекопытовцы вынуждены были оставить Гомель. Когда курсанты Могилевских курсов заняли станцию Гомель-Полесский, они обнаружили в «вагоне смерти» изуродованные трупы 14 ответственных работников города. Мятежники зарубили и замучили председателя ревкома С. Комиссарова, председателя Чрезвычайной комиссии И. Ланге, редактора газеты Н. Билецкого (Езерского), заведующего отделом юстиции Б. Ауэрбаха-Подгорного и других. Кроме того, 17 товарищей было убито в городе.

Из Гомеля стрекопытовцы отступили к Речице. Вскоре Красная Армия окончательно разгромила их. Часть мятежников и их главари (Стрекопытов, Степин и другие) бежали в Польшу, откуда перебрались в Эстонию. Там они вступили в армию Юденича, а после ее разгрома были интернированы. Ряд захваченных участников мятежа в Гомеле предстали перед судом.

9. Борьба с басмачеством

Бежав из Коканда после разгрома движения «Кокандской автономии», вожак басмачей [43] Иргаш обосновался неподалеку, в кишлаке Бечкир. Он превратил кишлак в крепость, перегруппировал здесь свои силы, устроил мастерские для изготовления боеприпасов, обложил окрестное население «налогами». Реакционное мусульманское духовенство, согласно старинному обычаю, с соблюдением религиозных церемоний, подняло этого разбойника на белой кошме как религиозного вождя, после чего он объявил себя «борцом за ислам», «защитником угнетенных», присвоил титул «амири муслимин» — «верховного предводителя воинства ислама» — и начал «священную войну» против Советской власти. Со всех сторон к нему стекались люди, которые становились басмачами.

Распространение басмачества объяснялось тем, что их ряды пополнялись малосознательными дехканами, находившимися под влиянием духовенства и баев. Это были люди, недовольные хозяйственными и политическими мероприятиями советских органов — запрещением торговли на базарах, монополизацией и конфискацией хлопка и т. п. Коренное население Туркестана нередко возмущалось также неправильным поведением некоторых представителей местных советских органов, в которые на первых порах проникали старые чиновники и другие лица, не изжившие еще колонизаторских привычек. Используя это недовольство, реакционное духовенство, возглавляемое панисламистской организацией «Улема», буржуазные националисты из пантюркистской организации «Иттихад ва таракки» («Единение и прогресс») и другие попытались поднять дехкан на борьбу под флагом «защиты ислама», «туркестанской автономии», «независимости» и подстрекали их к вступлению в отряды «борца за ислам» — Иргаша. Басмачей пытались превратить в политическую силу, направленную против рабоче-крестьянской власти.

В 1918–1919 гг. Советское правительство из-за военных действий с дутовскими бандами было практически лишено возможности непосредственно руководить советским строительством в Туркестане. Средством связи центра с краем были только телеграф и радио. Тем не менее правительство неоднократно указывало туркестанским работникам на необходимость установления правильных отношений с местным мусульманским населением. В телеграмме, посланной в апреле 1918 г. Народным комиссариатом по делам национальностей в Туркестан, говорилось: «Не отрицание автономии, а признание ее является очередной задачей Советской власти. Необходимо только автономию эту построить на базисе Советов на местах. Только таким путем может стать власть народной и родной для масс». На основе этих указаний V краевой съезд Советов, проходивший в апреле — мае 1918 г., провозгласил автономию Туркестана в составе РСФСР.