Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945

В начале февраля Гитлер отказался от идеи зимнего наступления на запад и вплотную занялся норвежским проектом. Однако подготовка к операции «Гельб» продолжалась. Штаб Гитлера располагался в Шварцвальде в районе возвышенности Эйфель. Гитлер, как обычно, вникал во все подробности, его интересовала каждая мелочь.

17 февраля фюрер пригласил генералов на завтрак. Среди присутствующих был военный атташе в Лондоне фон Швеппенбург. Кстати, Манштейн тоже был среди приглашенных. Появилась возможность поговорить о плане. Манштейну удалось убедить Гитлера принять его план, но фюрер объединил план Манштейна с генеральным планом нападения на Францию, Бельгию и Голландию, тем самым лишив план Манштейна заложенного в нем политического смысла.

Тут же было принято решение, что реализация плана начнется с левофланговой массированной танковой атаки. Принятое Гитлером решение нанесло очередной удар по авторитету Гальдера. Позже Варлимонт говорил, что Гитлер принял всего лишь два важных стратегических решения: мощный прорыв из Восточной Пруссии к Нареву и утверждение плана Манштейна.

Все это время основной план оставался в тени. Гражданская оппозиция в Швейцарии и Ватикане делала все возможное, чтобы положить конец войне. Папен убеждал голландского посла в Анкаре и короля Швеции, что необходимо предпринять определенные шаги, которые могли бы привести к примирению. Увы, надежды на примирение таяли день ото дня, а Генеральный штаб все больше склонялся к мнению, высказанному Фроммом, что солдаты скорее пойдут за Гитлером, чем за генералами, тем более что среди офицеров запаса, вернувшихся в строй, было много национал-социалистов.

На Нюрнбергском процессе Йодль высказал свою точку зрения по этой проблеме. Он заявил, что переворот, совершенный группой генералов, никогда не будет успешным. Теоретически армия, действуя вместе с трудящимися массами, может совершить революцию, но только не в разгар войны. На войне солдат выполняет долг, который поклялся выполнять, и ничего более. Высказывая свое мнение, Йодль, вероятно, и не подозревал о существовании такого понятия, как угрызение совести. А может, просто не хотел об этом думать.

Ни Гальдер, ни Браухич не разделяли точку зрения Йодля и считали, что государственный переворот вполне возможен и во время войны. Но Браухич был из разряда непостоянных и крайне осмотрительных людей. Он старался по возможности скрыть свои взгляды и в сомнительных ситуациях прятался за спину фюрера. Время от времени командующие армиями уговаривали Браухича уйти в отставку и освободить место человеку, готовому на решительные действия. Таким человеком многие считали Манштейна. Они видели в нем не просто человека, обладающего сильным характером, а того, кто мог бы аргументированно убеждать Гитлера даже в том случае, если бы мнения Гитлера и его собственные не совпадали.

Гальдер продолжал поддерживать связь с оппозицией. В Берлине он встретился с кронпринцем Георгом Саксонским, считавшимся одним из самых блестящих умов католического сопротивления. В марте Гальдер имел встречу с Герделером, который настаивал на необходимости сделать все возможное, чтобы провести мирные переговоры до начала наступления. После разговора с Герделером у фон Хасселя сложилось впечатление, что Гальдер не пойдет на компромисс и будет бороться до тех пор, пока поражение в войне не нанесет решающего удара по авторитету Гитлера. Гальдер сказал Герделеру, что армия будет выполнять свой долг, даже если это будет идти вразрез с желанием правительства. Приблизительно в это время Германию посетил заместитель госсекретаря США С. Уэллес с тем, чтобы понять, стоит ли Америке брать на себя посредническую миссию и каковы в этом случае будут шансы на успех. Уэллес отчетливо понял, по крайней мере, генералы оценили это именно так, что в Гитлере можно видеть человека, наделенного полномочиями для ведения переговоров. Если во время визита Уэллеса генералы произвели на него довольно слабое впечатление, то после наступления на Францию их авторитет полностью пал в глазах Запада. Те, кто входил с генералами в контакт в Англии, почувствовали, что их предали. Армия, которая собиралась свергнуть Гитлера, пошла в атаку на Запад.

Основное внимание было сконцентрировано на операции «Везер», а это означало развертывание немецких относительно слабых военно-морских сил и, кроме того, нарушение границ Дании, с которой был подписан договор о ненападении.

В Генеральном штабе преобладало мнение, что эта операция возможна только в случае введения в бой значительных сил, которые придется перебрасывать морским путем. Однако Гитлер не счел нужным поручать подготовку операции Генеральному штабу. Он возложил ответственность за нее на ОКВ и штаб оперативного руководства. Главнокомандующему сухопутными войсками было приказано обеспечить боеспособность шести дивизий. Генерал-полковник фон Фалькенхорст возглавил экспедиционную армию; в 1918 году он принимал участие в Финской кампании.

Штаб ОКВ должен был осуществлять руководство всем театром военных действий. Подобная практика вскоре распространилась и на другие военные операции, что было равносильно созданию второго Генерального штаба. Это был ответ Гитлера на противостояние Генерального штаба. Дело закончилось тем, что Йодль, начальник штаба оперативного руководства, стал считаться в ставке Гитлера ведущим военным специалистом своего времени.

Как и Гальдер, Йодль был баварцем, и, несомненно, Гитлер видел в нем высокопрофессионального солдата. Помимо природной интуиции, Гитлер обладал трезвым умом. Йодль ничего собой не представлял как личность, и Гитлера это очень устраивало. Йодль никогда не предпринимал никаких шагов, лежащих вне его профессиональной сферы деятельности.

Йодль имел точное представление о долге. Клятва фюреру накладывала на него единственную обязанность – обеспечить победу в войне. Он верил в гениальность Гитлера и делал все, что было в пределах его возможностей. Вот этим ограничивался его долг. Его не волновали политические проблемы. Он был одним из последних узкопрофессиональных специалистов, которых поставлял Генеральный штаб.

Между Мольтке-старшим и Йодлем был длинный путь, который вел к постепенному сужению умственных горизонтов. Общение с Гитлером также наложило отпечаток на мировоззрение Йодля. Его учение войны опровергало не только концепцию Клаузевица, но даже концепцию Людендорфа, хотя в какой-то степени и разделяло идеи последнего. Война, по мнению Йодля, является основной составляющей политики, ее движущей силой. Война – самоцель. Вот поэтому-то все разговоры Йодля с Гитлером касались только военной сферы деятельности.

Из дневника Йодля становится ясно, как в течение февраля и марта менялось мнение Гитлера в отношении приоритетности операций «Гельб» и «Везер». В марте Гитлер решил начать с операции «Везер». Все было построено на импровизации. Не разрабатывались планы Датской и Норвежской кампаний; все необходимые карты были взяты в книжных магазинах Берлина. Хитрый ход, учитывая необходимость сохранять секретность! К сожалению, военные атташе Дании и Норвегии ни о чем не подозревали, убежденные в том, что ВМФ и высшее военное командование Германии находятся не в том положении, чтобы предпринимать какие-либо внешние действия. Когда адмирал Канарис, с фанатичной решимостью стараясь помешать всем планам Гитлера, пытался предупредить военных атташе, он столкнулся с откровенным недоверием. Атташе усмотрели в его действиях военную хитрость. Швеция забеспокоилась только тогда, когда шведские дипломаты услышали о сосредоточении транспорта в Штеттине.

5 февраля в Берлине состоялось заседание штаба, осуществлявшего руководство операцией «Везер». Отсутствие люфтваффе вызвало вспышку ярости у Геринга. Первоначально рассматривался вариант одновременного нападения на Норвегию и Голландию, чтобы одним ударом получить два порта. Потом от этой идеи пришлось отказаться, поскольку нападение на Голландию нельзя было отделять от основного наступления на Запад.