Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о посольстве в Константинополь

XXVII. От этих слов души героев загорелись жаждой славы и презрели они саму жизнь. Прикрыв себя щитами и плетенками, они толпой устремились на штурм стен; было приготовлено также множество осадных машин; вдруг, на виду у людей [выскочил] напуганный их криками зайчик и через ряды работающих побежал к городу ⁸⁰. Войско, как это обычно бывает, энергично устремилось за ним в погоню, а римляне, полагая, что те идут на штурм, попрыгали со стен. Люди, увидев это, сбросили с себя плащи, а с коней, на которых ехали, седла, [сложили] их у стены и по ним взошли на нее. Другая часть народа, быстро взяв бревно, длиною в 50 футов, протаранила им ворота и силой захватила ту часть города, что зовется «Город Льва» ⁸¹ и в которой покоится драгоценное тело блаженного Петра, князя апостолов. Тогда и остальные [римляне], живущие по ту сторону Тибра, пораженные страхом, подчинились власти [Арнульфа].

XXVIII. В это время благочестивейший папа Формоз был тяжко оскорблен римлянами; по его-то приглашению король Арнульф и прибыл в Рим. При вступлении в город, он ради отмщения за обиду, нанесенную папе, приказал казнить многих знатных римлян, поспешивших ему навстречу.

XXIX. Причина же вражды между папой Формозом и римлянами такова. Когда умер ⁸² предшественник Формоза, часть римлян избрала папой Сергия ⁸³, бывшего дьяконом римской церкви. Другая же часть, - причем не самая малая, -- позаботилась о том, чтобы папой стал упомянутый нами Формоз, епископ города Порто, за его истинное благочестие и знание божественных законов. Дело тогда дошло до того, что когда Сергий должен был быть рукоположен в апостольские викарии, та часть, которая поддерживала Формоза, с немалым шумом и оскорблениями прогнала сторонников Сергия от алтаря и поставила папой Формоза.

XXX. А Сергий отправился в Тоскану, чтобы просить о помощи могущественного маркграфа Адальберта ⁸⁴ и добился ее. Ведь, когда умер Формоз ⁸⁵, а Арнульф испустил дух в своих землях ⁸⁶, Адальберт изгнал того ⁸⁷, кого поставили папой после смерти Формоза, и поставил на его место Сергия. Став папой, тот, как человек нечестивый и не знающий божественных законов, приказал извлечь Формоза из могилы, обрядить в священнические одежды и посадить на престол римского понтифика. И сказал ему: «Почто ты, епископ Порто, движимый честолюбием, захватил вселенский римский престол?». Исполнив это, он сорвал с него священные одежды, отрезал три пальца и приказал бросить [труп] в Тибр; всех, кого тот рукоположил, он, лишив звания, вторично посвятил в сан. Насколько дурно он поступил, ты, святейший отец, можешь убедиться и сам, ибо даже те, кто получил приветствие или апостольское благословение от Иуды, предателя Господа нашего Иисуса Христа, до его предательства, не были лишены [благодати] и после того, как он совершил предательство и повесился, если только не запятнали себя иными дурными поступками. Ведь посвящение, которое даруется служителям Христовым, нисходит на них не через видимого, а через невидимого священника. Посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все - Бог возращающий ⁸⁸.

XXXI. Сколь велики были авторитет и благочестие папы Формоза, мы можем заключить из того, что когда позднее он был найден рыбаками и отнесен в церковь блаженного князя апостолов Петра, его, лежащего в гробу, почтительно приветствовали образа святых. Я часто слышал об этом от наиболее благочестивых мужей города Рима. Но оставим это и вернемся к порядку изложения.

XXXII. Король Арнульф, достигнув цели своих желаний, не прекращал преследовать Видо; отправившись к Камерино, он осадил крепость Фирм, - твердую и по названию, и по своей природе ⁸⁹, - где находилась жена Видо ⁹⁰. Видо же скрывался неизвестно где. Поскольку названная крепость была «твердой» и по названию, и по сути, он окружил ее валом и приготовил все осадные орудия для ее взятия, какие только мог. Жена Видо, будучи стеснена со всех сторон и потеряв надежду каким-либо образом бежать, стала со змеиной хитростью изыскивать способ умертвить короля. Призвав к себе одного из наиболее доверенных слуг короля Арнульфа, она, дав ему богатые подарки, просила, чтобы он ей помог. Когда тот заверил ее, что сможет быть ей полезен только в случае передачи города под власть его господина, она еще и еще раз, не только обещая ему горы золота, но и на месте жалуя многим, умоляла, чтобы он, по крайней мере, заставил своего господина короля выпить из некоей чаши, которую она ему передала; [напиток] не будет опасен для жизни, но дикий дух [короля] смягчится. Чтобы придать веры своим словам, она в его присутствии заставила выпить напиток одного из своих рабов; в течение часа тот находился у них перед глазами, а затем ушел невредимым. Здесь хотелось бы привести истинно сказанное Мароном наставление: «К чему только не склоняешь ты смертные души, проклятая жажда золота?» ⁹¹. Взяв с собой смертоносную чашу, [слуга] поспешно дал королю из нее напиться. Едва выпив, тот сейчас же впал в такой крепкий сон, что крики всего войска в течение 3-х дней не могли его разбудить. Говорят также, что пока слуги беспокоили его то шумом, то толчками, он, открыв глаза, бесчувственно ⁹² лежал, совершенно не имея возможности говорить. Казалось, что пока он лежал так, без сознания, он не слова произносит, а мычит. Подобное обстоятельство, конечно, побудило всех к возвращению, а не к битве.

XXXIII. Я верю, что короля Арнульфа такого рода несчастье поразило по справедливому приговору сурового судьи. Ведь пока успех всюду сопутствовал его власти, он все приписывал своей доблести, не оказывая должного почета всемогущему Богу. Служителей Божьих тащили в оковах, дев, посвященных [Ему], насиловали, а замужних бесчестили. Церкви не могли быть убежищем для спасающихся бегством. Ведь в них устраивались пиры и оргии, совершались непристойные деяния и пелись неприличные песни ⁹³. Даже женщины в них, - о ужас! - открыто предавались разврату.

XXXIV. Наконец, король Видо по пятам преследовал тяжело больного короля Арнульфа, возвращавшегося домой. А когда Арнульф поднялся на гору Бардо ⁹⁴, он решил, - по совету своих людей, - ослепить Беренгара и таким образом надежно овладеть Италией. Однако один из родичей Беренгара, - пользуясь немалой милостью со стороны короля Арнульфа, он постоянно был рядом, - узнав о такого рода совете, без промедления сообщил о нем Беренгару. Как только тот узнал об этом, он, передав другому факел, который держал возле особы короля Арнульфа, бежал и поспешно прибыл в Верону.

XXXV. С тех пор все итальянцы потеряли всякое уважение к Арнульфу и ни во что его не ставили. Потому-то, по приходе его в Павию, в городе поднялся изрядный мятеж; его войску учинили здесь столь страшный разгром, что крипты города, которые иначе зовутся клоаками, наполнились их трупами. Арнульф, узнав про это, решил возвращаться по дороге Ганнибала, которую называют Барду с ⁹⁵, и через гору Юпитера ⁹⁶, - ведь идти через Верону он теперь не мог. Добравшись до Ивреи, он застал там маркграфа Анскария ⁹⁷, по призыву которого и восстал город. Тогда Арнульф дал клятву, что никуда не уйдет от этого места, пока ему не выдадут Анскария. Тот же, будучи человеком весьма боязливым, весьма схожим с тем, о котором Марон говорил: «Щедрый на деньги, в слове богач, но с рукою, холодною в брани» ⁹⁸, ушел из замка и укрылся в каменном гроте, недалеко от городских стен. Сделал же он это для того, чтобы [жители] с чистой совестью могли уверить короля Арнульфа, что Анскария нет в городе. Итак, получив от них клятвенное заверение в этом, король продолжил прежний путь.