Золотая Орда: мифы и реальность

Быт и культура населения Золотой Орды

Довольно широко распространено мнение, что быт населения Золотой Орды был непритязательным и примитивным, поскольку он отражал простейшие функции кочевой жизни. Что же касается культуры государства, то уровень ее определяется чаще всего как невысокий и не отличающийся самобытностью. Последнее предполагает обычно ее характеристику в качестве синкретической, то есть смешанной из многочисленных разнородных частей, привнесенных разными народами, составившими население государства. Однако в подавляющем большинстве случаев под синкретизмом подразумевается простое механическое соединение совершенно разных культур без какой бы то ни было переработки, осмысления и эволюции. Подобное мнение стало настолько традиционным, что приводится обычно в качестве аксиомы. Однако творческое начало представителей многих народов не угасало даже вдали от родины в тяжелых условиях неволи. Достаточно вспомнить хотя бы два широко известных примера из описаний Карпини и Рубрука — русского мастера Кузьму и французского ювелира Буше, работавших в столице монгольской империи Каракоруме ^[28]. Их знания, высокая техническая подготовка и профессионализм претворились в совершенно новых формах и эстетических представлениях, продиктованных своеобразием центральноазиатского окружения.

Исследуя культуру Золотой Орды, необходимо рассматривать три основных вопроса, от разрешения которых зависит трактовка проблемы в целом: 1) степень участия в создании культуры государства самих монголов; 2) вклад в культуру Золотой Орды порабощенных монголами народов; 3) возможность эволюционного развития культуры Золотой Орды и появления в результате этого новых, собственно золотоордынских черт. Особо нужно отметить и то, что сосредоточение огромных материальных ресурсов, обеспечивающих расцвет экономики и неуклонный процесс развития феодализма в сфере общественных отношений и составляли фундамент, на котором происходило развитие культурной жизни государства. Однако специальные и сколько-нибудь глубокие исследования культуры Золотой Орды до настоящего времени не осуществлены.

Как можно понять из предыдущего изложения, вся культурная жизнь Золотой Орды разделялась на две заметно отличавшиеся части — кочевую и оседлую. И все же оба эти уклада не противостояли друг другу как в хозяйственной, так и в культурной жизни. Взаимопроникновение и единение кочевого и оседлого начал в первую очередь строилось на фундаменте духовной культуры (язык, письменность, фольклор, религия). Несомненная и очень ощутимая разница между ними была лишь в повседневном быту. Сложность оценки культурной жизни Золотой Орды состоит не только в разных ее укладовых истоках, но и в отчетливо фиксируемой многоэтничности. При этом нужно отметить, что более мозаичной выглядит оседлая культура. Кочевую же составляли лишь два этических компонента — пришлый монгольский и местный кипчакский. Кочевая культура в наиболее чистом ее виде сохранялась в государстве Джучидов с момента его возникновения до введения мусульманства ханом Узбеком в 1312 г. Событие это имело огромное значение для внутренней жизни Золотой Орды, во многом круто изменило ее и еще более сблизило кочевой мир с оседлым.

Кочевой быт раннего периода существования золотоордынского государства в деталях описан П. Карпини и Г. Рубруком, которые побывали здесь во время правления хана Бату. Естественно, что для монахов, привыкших к европейской цивилизации, он показался более чем своеобразным. Рубрук искренне восклицал по этому поводу: «Когда я вступил в их среду, мне совершенно представилось, будто я попал в какой-то другой мир» ^[29]. Все здесь было непривычно, но в первую очередь поражали жилища, которые двигались вместе с их обитателями. «Мне показалось, что навстречу мне движется большой город» ^[30], — записал Рубрук о среднем по размеру кочевье, которое состояло из 500 человек. Юрты в Золотой Орде были двух типов: разборные и неразборные. Основу первых составляли решетчатые щиты стен (6–8 щитов и больше) и специально выгнутые тонкие прутья крыши, которые упирались в центральный деревянный круг, служивший дымовым отверстием. В зависимости от богатства и знатности владельца юрта покрывалась черным или белым войлоком, иногда украшенным яркими аппликациями. Средний диаметр такого жилища 5–6 м. Это было жилище бедных и средних слоев населения, оно быстро разбиралось и легко перевозилось на верблюде или лошади.

Неразборные юрты, как правило, принадлежали степной аристократии, так как для их снятия со специальной повозки и установки на выбранном месте требовались усилия многих слуг или рабов. В диаметре они имели до 10 м. Соответственно таким размерам были и телеги для их перевозки. Только ось такой повозки достигала величины корабельной мачты, а тянули ее не один десяток быков. Причем правила ими обычно женщина, находившаяся в самой юрте. Внутри передвижное жилище монголов имело традиционно и жестко закрепленную планировку. Дверной проем (обычно завешенный войлоком, кошмой или ковром) всегда был обращен в южную сторону. Это не только позволяло хорошо освещать жилище большую часть дня солнечными лучами, но и использовать его как солнечные часы, отмечая время по свету из отверстия в крыше. Напротив двери у северней стены всегда располагалось место и постель хозяина, а рядом с ним обычно усаживались почетные гости. Справа от входа у восточной стены находилась женская половина, а напротив нее, у западной, — мужская. В центре на земле сооружался из камней очаг, где на специальном железном треножнике устанавливался котел для варки пищи. Топливом чаще всего в степных условиях служил кизяк — спрессованный и высушенный навоз.

Естественно, что в кочевом быту особое значение имело животноводство, снабжавшее кочевников пищей и одеждой, дававшее материал для постелей и надежного укрытия жилища. Основой питания монголов было молоко, кумыс и мясо. Последнее запасалось впрок, провяливаясь тонкими полосами на ветру. Из свежего мяса делались разнообразные колбасы. Особо было организовано снабжение кочевников крупой и мукой. Степная аристократия получала просо и муку из собственных «поместий», располагавшихся в южных районах страны. Видимо, выращиванием этих культур занимались захваченные в плен и превращенные в рабов жители оседлых государств. Рядовые кочевники получали хлебные продукты в обмен на баранов и кожи. Что же касается рабов, то они, по словам Рубрука, «наполняют свой желудок даже грязной водой и этим довольствуются» ^[31].

Еда в Золотой Орде представляла собой не просто удовлетворение естественной потребности, это был особо расписанный ритуал, в котором самые мельчайшие детали имели важное значение в глазах кочевника-язычника. Скот нужно было не только по особому резать и разделывать, но и в строгом соответствии с традицией раздавать отдельные части сваренной туши. Мясо в степи никогда не продавалось путникам, но их могли накормить бесплатно в соответствии с законом степного гостеприимства. Молоко и кумыс нельзя было выносить ночью из юрты, а прежде чем их пить, необходимо было хоть каплю пролить на землю. Мясо разрешалось лишь варить в котлах, а не обжаривать на открытом огне, так как капающий сок и жир могли его затушить, что считалось величайшим грехом и несчастьем для дома. Особое значение отводилось многодневным пирам степных феодалов, когда уничтожались сотни баранов и специально откормленных лошадей, выпивалось бесконечное число бурдюков заранее заготовленного кумыса и множество кувшинов хмельного зелья. Его готовили из риса, проса, ячменя и меда, причем, по оценке Рубрука, получался «превосходный напиток, чистый, как вино» ^[32].