Россия в Первой Мировой. Великая забытая война

Ренненкампф не успел оказать Самсонову помощи, так как внимание его было привлечено Кенигсбергом; два высланных корпуса приблизились, когда уже со 2-й армией было покончено, и должны были быстро отойти назад.

В этот момент у австрийцев в Галицийской битве назревал решительный кризис. Помощь, оказанная австрийцам — наступлением или через Нарев, оставшийся почти без защиты, или переброской войск в Галицию (проще всего было свернуть в Галицию 2 корпуса, перевозившиеся из Франции) — могла бы спасти австрийцев от первого разгрома, который для австрийской армии оказался роковым. Но германцы решили сначала обеспечить свои интересы и отбросить армию Ренненкампфа из Восточной Пруссии.

^{Восточная Пруссия. «На разведке»}

Силы 8-й германской армии возросли до 13 первоочередных и 6 второочередных дивизий. У Ренненкампфа силы возросли до 13 1/2 дивизий, но в том числе только 8 1/2 из них были перволинейными. Правда, южнее, на фронте Осовец — Августов, русское командование начало собирать новую 10-ю армию, и 2 корпуса последней (XXII — Финляндский и III — Сибирский) уже заканчивали высадку; однако не готовая 10-я армия не сумела оказать помощи 1-й армии, которая была обойдена с левого фланга и спаслась лишь поспешным отступлением. Тактическому поражению подверглись только авангард XXII корпуса (из 10-й армии) и левофланговый II корпус 1-й армии; бои на фронте протекали довольно удачно, но второочередные несплоченные дивизии при отступлении бросили часть своей артиллерии и потеряли много разбежавшимися, попавшими в плен. К пяти дивизиям, потерянным во 2-й армии, пришлось присоединить потерю в три дивизии, которые в армии Ренненкампфа, собиравшейся на Немане, были расформированы на пополнение убыли в других дивизиях.

^{Дежурный генерал штаба Верховного Главнокомандующего генерал-лейтенант Кендзеровский и члены его управления}

13 сентября операция немцев против Ренненкампфа была закончена. Германские войска получили возможность теперь, обеспечив пределы своей территории, помочь австрийцам. Но последние уже к 11 сентября потеряли возможность держаться под русским натиском и находились в полном отступлении; трудность задачи помочь австрийцам усугубилась во много раз.

Причинами неудачи, постигшей русское вторжение в Восточную Пруссию, является, прежде всего, дерзкий замысел — начать вторжение с вдвое меньшими, против плана, силами и размахнуть угрозу немцам и по левому берегу Вислы. Немецкая печать упорно утверждала, что Ренненкампф начал вторжение в Восточную Пруссию с 24 дивизиями, и объясняла возможность сосредоточения такой массы только тем, что русские начали мобилизацию задолго до ее официального начала; это утверждение встречается даже в таких трудах, как «Воспоминания» Людендорфа, хотя германские штабы, как это выясняется по архивным документам, были очень хорошо осведомлены о действительных силах русских. Эта дерзость русского генерального штаба — начать наступление со слабыми силами и притом по двум различным операционным направлениям — находит себе, однако, полное оправдание в необходимости разгрузить французский фронт к моменту решительного кризиса и в необходимости всемерно форсировать наступательные действия на германском фронте ввиду существовавших в мирное время расчетов на переброску больших сил германцев с запада на 40-й день с начала мобилизации.

^{Генерал от кавалерии Александр Васильевич Самсонов, убит 18 августа 1914 года}

Идея вторжения с двух сторон оправдала себя: успех Ренненкампфа под Гумбиненом объясняется, прежде всего, давлением армии Самсонова на сообщения германцев; нужно было лишь, чтобы в момент кризиса у Самсонова, такое же, но непосредственное, давление на тылы немцев произвела и армия Ренненкампфа. Однако ген. Жилинский сделал ту же ошибку, что и Мольтке после пограничного сражения; он переоценил достигнутый успех, забыл о необходимости сосредоточения сил на поле сражения и думал только о преследовании. Известное дилетантство русского командования — сев. — западным фронтом и 1-й армией — сказывается в отвлечении внимания в самые важные моменты на крепость Кенигсберг, которая никому не мешала и могла быть взята, когда окажутся свободное время и войска.

Главная наша ошибка — переоценка легкости вторжения в Восточную Пруссию, недостаточный учет многочисленных второлинейных германских формирований, прекрасно дравшихся при защите германской земли. И теперь историки войны еще находятся под впечатлением этой легкости задачи, и победа немцев, вполне естественная при сложившихся условиях, рисуется как бы чудом искусства.

Немецкое командование, проиграв битву на Марне, чтобы изгнать слабые русские силы из Восточной Пруссии, совершило несомненно гораздо более грубую ошибку, чем все наши ошибки, вместе взятые.

Наши неудачи в Восточной Пруссии, помимо материального ослабления русской армии, оказались очень невыгодны для нас в том отношении, что германские войска и начальники приобрели значительный моральный перевес над русскими войсками и начальниками; немцы становились дерзкими, а мы — робкими. Галицийская битва обусловила противоположное соотношение между австрийскими и русскими войсками.

Язвой русской армии был радиотелеграф. В начале войны в армии Самсонова важнейшие оперативные распоряжения отдавались по радио даже в незашифрованном виде по небрежности штабов. Затем мы начали шифровать депеши, но каждый шифр, если государство может позволить себе роскошь содержания института с 80 специалистами, может быть в 24 часа разобран. В течение всего 1914-го и начала 1915 года германское командование, не тратя сил на разведку, в точности знало не только расположение наших войск, но и пункты, которых они должны достичь на следующий день, намерения нашего командования и даже пререкания между отдельными начальниками. В этих условиях германскому командованию немудрено было проявить себя гениальным. Наш радиотелеграф создал репутацию Гинденбурга и Людендорфа. Только к лету 1915 г. русскому верховному командованию удалось обуздать радиотелеграф, и сразу же успешность германских маневров существенно понизилась.

11. Галицийская битва. Мы имели в виду нанести с самого начала войны решительный удар австро-венгерской армии, для чего сосредоточить против нее подавляющие силы и, пользуясь охватывающим положением, которое имела наша государственная граница по отношению к Галиции, охватить с обоих флангов австрийские армии, которые, по известным нам предположениям австрийского генерального штаба 1912 года, главной массой должны были сосредоточиться к востоку от Сана (см. схему № 2).

^{Схема № 2. Галицийская битва 23 авг. — 1сент.1914 г.}

Чтобы удержать инициативу в своих руках и использовать период, когда главные силы германцев были отвлечены на французский фронт, нам приходилось торопиться. В пределах Киевского военного округа 8-я армия (южная) должна была начать наступление 18 августа, чтобы 21 августа совместно с 3-й армией перейти границу. Общее наступление намечалось на 19-й день, когда наше сосредоточение далеко не было закончено. Для операции в Галиции мы предназначали 47 1/2 пех. дивизий и 18 1/2 кав. дивизий, но из этого числа к 27 августа, когда бои разгорелись уже по всему фронту, мы могли иметь только 3/4 назначенных сил. Легче и быстрее всего собирались войска на фронте Киевского округа, и дольше всего сосредоточение задерживалось в пределах Варшавского военного округа, особенно в 4-й армии в районе Люблина, из 12 дивизий которой 5 прибывали лишь после 27 августа. В общем, в начале Галицийской битвы мы имели 40 дивизий против 86 австрийских, в конце — 51 1/2 против 42 австро-германских.