Русская православная церковь в 1917 - 1927 годах

Таково было начало второго с XVII века раскола Русской Церкви. Если при Никоне и Аввакуме раскольники защищали старину и бросали прямой вызов власти, то во времена Тихона и Введенского «бунт» был поднят именно во имя новшеств и изменений, а его сторонники всячески старались угодить властям.

Вообще же ГПУ (его специальный VI отдел) и так называемая «Антирелигиозная комиссия» при ЦК РКП играли во всех этих событиях первостепенную роль. Главную работу по «разложению церкви» вел занимавший ответственные посты в этих органах Е. А. Тучков, которого Луначарский называл «современным Победоносцевым». В то же время разворачивает свою деятельность «Союз воинствующих безбожников» во главе и Емельяном Ярославским (Минеем Израилевичем Губельманом). Этот «Союз» был фактически государственной организацией и финансировался из государственной казны.

Убедившись в невозможности в тот момент «обезвредить» Церковь «лобовой атакой» большевики сделали ставку на ее внутренний раскол. В секретном докладе «антирелигиозной комиссии» в Политбюро от 4 ноября 1922 года говорилось: «Было постановлено взять твердую ставку на группу „Живая церковь“ как наиболее активную, блокируя ее с левой группой (СОДАЦ — А.Ф.), развернуть шире работу по очистке от тихоновского и вообще черносотенного элемента в приходских советах в Центре и на местах, провести через ВЦУ повсеместное публичное признание Советской власти епархиальными советами и отдельными епископами и попами, а также и приходскими советами». Та же комиссия постановила «провести ударным порядком смещение тихоновских епископов» [29]. Тучков в своем секретном «Докладе о тихоновщине» писал: «по моему мнению, недурно было бы изгнать тихоновцев и из приходских советов, начав эту работу примерно также, т. е. натравливая одну часть верующих на другую» [30]. В другом докладе той же комиссии говорилось, что часть «тихоновских» (т. е. не признавших ВЦУ) епископов «постановлено подвергнуть административной ссылке на срок от двух до трех лет». Роль обновленческого ВЦУ в этих событиях в документе обозначена предельно четко: «Принимаются меры к получению от представителей „Живой церкви“ и ВЦУ конкретных материалов, устанавливающих контрреволюционную работу определенных лиц из состава тихоновского духовенства и реакционного мирянства на предмет применения к ним судебных и административных мер». Далее в докладе говорилось, что «за последнее время можно отметить беспрекословное исполнение со стороны ВЦУ всех директив надлежащих органов и усиление влияния на его работу» [31]. Вряд ли можно сказать красноречивее этих документов о том, чьи интересы стояли за реформаторскими порывами обновленцев. Уже в то время ВЧК практиковало вербовку секретных агентов из среды духовенства. В одном из протоколов секретного отдела ВЧК можно найти такие любопытные мысли одного докладчика: «Материальное заинтересование того или иного осведомителя среди духовенства необходимо… При этом денежные субсидии и натурой, без сомнения будут их связывать с нами и в другом отношении, а именно в том, что он будет вечный раб ЧК, боящийся расконспирировать свою деятельность» [32].

С 29 апреля по 9 мая 1923 года в Москве проходил Поместный Собор обновленцев. Выборы представителей на этот собор проходили под строгим контролем ГПУ, что обеспечило преобладание на нем сторонников обновленческого ВЦУ. Находившийся под арестом Патриарх был лишен всякой возможности влиять на ситуацию. Собор поспешил заверить Советскую власть не только в своей лояльности, но и в горячей поддержке. Уже при открытии Собора ВЦУ обращалось к Господу с мольбой помочь Собору «утвердить совесть верующих и направить их на путь новой трудовой общественности, созидания счастья и благоденствия общего, т. е. выявления царства Божия на земле» [33].

Самыми важными деяниями Собора были: осуждение всей предшествующей политики Церкви по отношению к Советской власти как «контрреволюционной», лишение Патриарха Тихона сана и монашества и превращение его в «мирянина Василия Белавина», отмена патриаршества, восстановление которого в 1917 году было актом «контрреволюционным», учреждение «соборного» управления Церковью, разрешение белого брачного епископата и второбрачия священников (что открывало людям типа Введенского дорогу к высотам церковной иерархии, а по мнению «тихоновцев» противоречило канонам Православной Церкви), закрытие монастырей в городах и преобразование отдаленных сельских монастырей в своеобразные христианские трудовые коммуны, отлучение от Церкви епископов-эмигрантов.

Собор 1923 года был высшей точкой обновленческого движения. За обновленцами пошли многие священники со своими приходами и значительное число епископов. В Москве в период проведения Собора в распоряжении обновленцев находилось большинство действующих церквей. Этому способствовали и власти, всегда отдававшие им предпочтение в случае спора из-за храма. Правда, обновленческие храмы стояли пустыми в то время как в оставшихся «тихоновских» невозможно было протолкнуться. Многие священники и епископы шли за обновленцами не по убеждению, а «страха ради иудейска», т. е. опасаясь репрессий. И не напрасно. Многие преданные Патриарху епископы и священники подвергались административному (т. е. без предъявления обвинений, следствия и суда) аресту и ссылке только за противодействие обновленческому расколу. В ссылках они пополнили уже находившуюся там со времен гражданской войны и изъятия ценностей армию церковников.

Арестованный Патриарх Тихон вскоре понял всю серьезность положения. К тому же «органы» начинали опасаться (впрочем, напрасно) усиления обновленцев. Им нужен был церковный раскол и смута, а не обновленная Церковь (пусть даже и лояльная). Еще в ноябре 1922 года Тихон предал анафеме «Живую Церковь», а позже категорически отказался признать правомочность обновленческого Собора. Власти потребовали от Тихона в качестве условия освобождения декларации лояльности к Советской власти и признания своей вины перед ней, отмежевания от контрреволюции, осуждения церковных эмигрантов. Тихон принял эти условия. 16 июня 1923 года он подал заявление в Верховный Суд, в котором признавал свою вину в «проступках против государственного строя», раскаивался в них и просил об освобождении [34]. 27 июня 1923 года Патриарх Тихон был освобожден.

Сразу же после освобождения Тихон и его сторонники — епископы, из которых он вскоре сформировал свой Синод, вступили в решительную борьбу с обновленцами. Патриарх выпустил несколько воззваний к пастве, суть которых сводилась к отмежеванию от всякой контрреволюции, признанию собственных «ошибок» в прошлом (что объяснялось воспитанием Патриарха и его бывшим «окружением»), а так же резкому осуждению обновленцев, Собор которых он называл не иначе как «сборищем». Тон Патриарха по отношению к раскольникам становился все резче и резче.

Результаты этой деятельности не заставили себя ждать. Возвращение обновленческих приходов в лоно патриаршей Церкви приняло массовый характер. Многие обновленческие иерархи принесли покаяние перед Тихоном. Лидеры обновленчества стали нащупывать почву для «объединения». Эти примиренческие попытки, однако, натолкнулись на сопротивление Тихона и приближенного к нему митрополита Петра (Полянского). Они требовали не «воссоединения», а покаяния обновленцев и отречения от раскола. Далеко не все из гордых схизматиков готовы были пойти на это. Поэтому обновленчество просуществовало еще два десятилетия. Не раскаявшиеся обновленцы были запрещены Тихоном в священнослужении.

Тем не менее, репрессии против сторонников Тихона продолжались. Тихон все еще находился под судебным преследованием и поэтому даже поминание его имени в молитвах (что было обязательно для православных приходов) согласно Циркуляру Наркомюста считалось уголовным преступлением [35]. Только в 1924 году дело Тихона было прекращено судебными органами.