Цивилизация Древнего Рима

Таким образом, Рим медленно эволюционировал и двигался к более демократическому режиму, вопреки эгоизму одного класса и влиянию религии, которая благоразумно придерживалась традиций, когда возникала катастрофа, которая, как казалось в какой-то момент, должна была привести к краху само существование города. Начиная с последних лет V века до н. э. кельтские отряды проникали в Северную Италию, откуда они стали выселять этрусков. Один из этих отрядов, образованный сенонами [48], отважно бросился на юг и дошел до Рима. Спешно поднятая по тревоге римская армия, которая включала почти всех здоровых мужчин, направилась навстречу врагу. Встреча произошла недалеко от Рима на берегах Аллии. Охваченные паникой, римляне бежали. Дорога на Рим была свободна. Подозрительные галлы продвигались с осторожностью. Они готовились к активному сопротивлению, но скоро должны были признать очевидное: ворота открыты, на стенах никого не было, Рим не защищался. Тогда враг захватил весь город, разграбил и сжег дома и храмы. Небольшая группа защитников, с женщинами и стариками, укрылась в крепости на Капитолии. Они подверглись осаде, столкнулись с голодом и вынуждены были добиться ухода галлов посредством тяжелого выкупа.

Вторжение галлов не было продолжительным, но оставило ужасные развалины. Оно (и это было еще серьезнее) расшатало доверие, с которым римляне относились к Вечному городу, — до такой степени, что многие из них подумывали о том, чтобы покинуть оскверненную землю и устроиться дальше к северу, в недавно завоеванных Вейях. Патриотизм, однако, возобладал; без сомнения, одной из причин было то, что Капитолий не был занят врагом, честь была спасена и боги явно дали понять, что желают обитать там, где были размещены при основании города.

Период волнений во внутренних и внешних делах последовал за катастрофой. Во внутренних делах продолжали остро беспокоить традиционные проблемы: долги, которые тяжело давили на большую часть населения, использование завоеванных территорий (ager publicus) патрициями, которые занимались скотоводством и стремились захватывать эти земли в ущерб мелким земледельцам; и наконец, сопротивление патрициев, которые продолжали упорствовать, не желая допускать плебеев к консульству. В итоге законы Лициния [49], поставленные на голосование в 366 году до н. э., позволили плебсу, хотя и временно, праздновать новую побед у. Отныне один из двух консулов мог быть плебеем; вскоре эта возможность даже превращается в обязательное условие, и вскоре оба класса горожан были равноправно представлены на высших государственных должностях в верховной судебной власти.

Это расширение кадров старого города имело непосредственный результат: поскольку у патрициев больше не было монополии на консульство, оно оказывалось доступным для вновь прибывших в город Рим, и те города, которые согласились бы связать свою судьбу с судьбой Рима, могли видеть, что к ним относятся как к равным. Смягчившись, Римское государство приобрело важную черту — способность принимать, предлагая полноту прав, если не врагов, то, по крайней мере, недавних чужеземцев.

Согласие, закрепленное во внутренних делах законами Лициния, позволило Риму преодолеть внешний кризис, который вынуждал направлять свои армии для борьбы с соседями, этрусками из Тарквиниев и Цере, а также с латинянами. Вскоре по окраинам римской территории образовалось окаймление из ряда городов-федератов, связанных с ним союзными договорами; в устье Тибра начинает играть важную роль колония Остия (основанная, возможно, в царствование Анка Марция), и римское население распространяется по всей протяженности прибрежной области до Анциума и Таррацины.

Союзные латинские города постигла участь быть безоговорочно аннексированными. Одновременно Рим, все более и более обеспокоенный угрозой, которую продолжали представлять для равнин сабелльские племена, [50] вынужден был вмешаться в дела Кампании, впрочем, этого желала местная аристократия [51]. Для Рима это обращение предоставило неожиданный случай закрепить свои завоевания на латинских берегах и прикрыть его колонии. Таким образом, к 340 году до н. э. было создано римско-кампанское государство, в котором капуанское всадничество, то есть знать, получило римское гражданство. Новые обстоятельства вынуждали Рим принять определенные обязательства; так, римляне ввязались в противостояние с самнитами, которое закончилось войной, продолжавшейся около семидесяти лет и отмеченной такими тяжелыми эпизодами, как засада, в которую попала римская армия в Кавдинском проходе (Кавдинское ущелье) [52].

Из суровой школы самнитских войн римская армия вышла более крепкой, более организованной и приспособленной к тому, чтобы выдерживать продолжительные военные действия, очень отличавшиеся от экспедиций против соседних городов. Легионы начинают передвигаться по полуострову, преодолевать горы, леса и другие естественные препятствия, которые прежде ограничивали их действия. Кроме того, римское государство, ставшее береговой державой, укрепляет с помощью флота охрану побережья.

К концу IV века до н. э. Рим превращается в величайшую державу во всей Италии. Что касается Кампании, то она была связана с греческими колониями, которые видели в ней свою лучшую союзницу против италийских племен из внутренних областей. Прежде уже Рим сдерживал этрусскую угрозу, которая нависала над фокидской колонией Массилией [53], и не исключено, что с конца VI века до н. э. римляне официально отправляли посланцев для того, чтобы консультироваться у Дельфийского оракула. В самом Риме существовало сообщество любителей всего греческого, влияние которого на мышление и образ жизни римлян с давних пор было значительным, даже если у нас для этого нет прямых доказательств. Влияние греческой культуры усиливалось с увеличением количества греческих колоний в Южной Италии в последние десятилетия IV века до н. э., а также с новой волной эллинизма, которая подпитывала этрусскую цивилизацию.

Греки, конечно, уже давно знали о Риме, но представление о нем имели смутное. Его считали греческим городом, основанным в героический период людьми, пережившими троянскую эпопею. В дальнейшем греки приобретают более конкретное знание о новом государстве, по мере того как римляне и их союзники начинают торговать с эллинскими государствами. Не следует думать, что Рим в одночасье построил свой торговый флот. Из прибрежных племен Лациума набирались моряки, а часто и пираты, как, например, пираты из Анциума. После завоевания они прикрывались римским флагом, стали более мирными, и не следует удивляться, что начиная с 306 года до н. э. Рим поддерживал дружественные отношения с жителями Родоса, которые в это время и еще более столетия активно осваивали восточное Средиземноморье. Тремя годами позже другой договор между Римом и Тарентом запрещал римским судам передвигаться на восток за мыс Лациний [54].

Соглашение между городами Великой Греции и Рима не было продолжительным. Именно в Таренте разразился конфликт, первая война, в которой Рим столкнулся с эллинами. Повод, на который ссылались жители Тарента, заключался в том, что римляне нарушили условия договора 303 года до н. э., посылая флот в Ионическое море. В действительности Тарент видел в Риме соперника, который вел изворотливую политику, иногда объединяясь с луканцами, иногда поддерживая против них греков из Фурий, соперников Тарента, особенно ненавидевших его жителей и заселяющих побережье Адриатики многочисленными колониями, которые могли использоваться как базы для эскадр. По сложившейся традиции жители Тарента призвали чужеземную армию: они обратились к царю Эпира Пирру, который считал себя потомком Неоптолема, сына Ахилла.